Иван родился 25 августа 1530 г. в семье великого князя Василия III. Будучи трех лет от ро-ду, он лишился отца, а в неполных восемь лет — матери Елены Глинской. Его четырехлетний брат Юрий не мог делить с ним детских забав. Ребенок был глухонемым от рождения. В соответствии с завещанием отца правление государством перешло в руки бояр, которые должны были пере-дать власть княжичу по достижении им совершеннолетия.
Личность царя Ивана IV (Грозного)
Личность царя Ивана IV (Грозного) всегда притягивала к себе, что называется отрицатель-ным обаянием. Это была яркая личность, индивидуальность, а не посредственность. Иван Гроз-ный остался в истории олицетворением деспотизма и тирании российского самодержавия. Вос-питанный в годы боярского правления, с 8-ми лет лишенный матери, он испытывал на себе ужа-сы боярских распрей и боярского разгула. Он видел кровь и лесть, очень рано начал задумывать-ся о власти, о том, что он государь Московский и Всея Руси.
После смерти великой княгини Елены Глинской власть перешла в руки членов семибояр-щины, поспешивших расправиться с князем Овчиной. Опекуны были единодушны в своей нена-висти к временщику, но их согласию в скоре пришел конец.
С гибелью Андрея Старицкого старшим среди опекунов стал князь Василий Васильевич Шуйский. Этот боярин, которому было более 50 лет женился на царевне Анастасии, двоюродной сестре малолетнего великого князя Ивана. Став членом великокняжеской семьи, князь Василий захотел устроить жизнь, приличную его новому положению, со старого подворья он переехал жить на двор Старицких.
В то время как между феодалами шла борьба за власть, Иван, по собственному выражению, рос в “небреженьи”. Бояре мало заботились о подростке. И он и его младший брат Юрий терпели нужду даже в платье и пище. Все это ожесточало и возмущало подростка, уже отдававшего себе отчет в происходящем. Поэтому Иван на всю жизнь сохранил недоброе отношение к опекунам. В своих письмах он не скрывал раздражения против них. Бояре не посвящали Ивана в свои дела, но зорко следили за его привязанностями и спешили удалить из дворца возможных фаворитов.
Достигнув зрелого возраста, Иван не раз вспоминал его сиротское детство. Чернила его об-ращались в желчь, когда он описывал обиды, причиненные ему — заброшенному сироте — бояра-ми. В душу сироты рано и глубоко врезалось чувство брошенности и одиночества. Безобразные сцены боярского своеволия и насилия, среди которых рос Иван, превратили его робость в нерв-ную пугливость. Ребенок пережил страшное нервное потрясение, когда бояре Шуйские однажды на рассвете вломились в его спальню, разбудили и испугали его. С годами в Иване развились по-дозрительность и глубокое недоверие к людям.
Иван быстро развивался физически и в 13 лет выглядел сущим верзилой. Посольский при-каз официально объявил за рубежом, что великий государь “в мужеский возраст входит, а ростом совершенного человека уж есть, а с божьею волею помышляет уже брачный сезон приняти.” Дьяки довольно точно описали внешние приметы рослого юноши, но они напрасно приписывали ему степенные помыслы о женитьбе. Подросток очень мало напоминал прежнего мальчика, рос-шего в “неволе” и строгости; освободившись от опеки и авторитета старейших бояр, великий князь предался диким потехам и играм, которых его лишали в детстве.
Окружающих поражали буйство и неистовый нрав Ивана. Лет в 12 он забирался на остро-верхие терема и спихивал оттуда кошек и собак “тварь бессловесную”. В 14 лет он начал “чело-вечков уроняти”. Кровавые забавы тешили “великого государя”. Мальчишка отчаянно безобраз-ничал. С ватагой сверстников, детьми знатнейших бояр, он разъезжал по улицам и площадям города, топтал конями народ, бил и грабил простонародье “скачущие и бегающие всюду небла-гочинно”.
По мере того, как князь великий подрастал, интриги усиливались, бояре все чаще стали впутывать мальчика в свои распри. Попытка Ф.С. Воронцова войти в доверие к Ивану кончилась для него печально. Иван хорошо помнил, как в его присутствии произошла потасовка в думе, когда Андрей Шуйский и его приверженцы бросились с кулаками на боярина Воронцова, стали бить его, оборвали на нем платье, “вынести из избы да бы убить хотели”. После чего он был со-слан в Кострому, несмотря на заступничество Ивана.
Эту обиду 13-летний “самодержец”, однако не простил. Не прошло 3 месяцев после инци-дента в думе один из “ласкателей” подучил великого князя казнить Андрея Шуйского. Князь Шуйский, стоявший в то время во главе управления, был по его приказанию схвачен великокня-жескими псарями и убит,
а его советники были разосланы в ссылку по городам. Псари наброси-лись на боярина возле дворца у Курятных ворот, убитый лежал 2 часа “От тех мест — записал ле-тописец — стали бояре от государя страх иметь и послушание”.
Падением Шуйских, в конечном итоге воспользовались дяди великого князя — князья Глин-ские. По существу правление Глинских мало чем отличалось от хозяйничества Шуйских; их лю-ди беззаконно грабили население. Бояре распоряжались в свою пользу государственным земель-ным фондом, государственная казна была разграблена.
Прошли долгие и долгие годы, прежде чем Иван IV добился послушания от бояр, пока же он сам стал орудием в руках придворных.
Создавшееся в следствие “бесчиния и самовольства” бояр положение представляло серьез-ную опасность для целостности государства и должно было вызвать попытки укрепить власть со стороны тех групп государствующих классов, которые опасались развала государствующего единства. Первую такую попытку сделал Митрополит Макарий. По убеждениям он был горячим сторонником сильной самодержавной власти. Под несомненным влиянием Макария сложилась и политическая идеология Ивана Грозного. Макарию, вероятно, принадлежала мысль о венчании на царство молодого Ивана. Этот акт должен был не только повысить международное значение Русского государства, но и укрепить расшатавшуюся центральную власть.
Когда Ивану исполнилось 16 лет, Боярская дума и митрополит короновали его на царство. Принятие царского титула знаменовало начало его самостоятельного правления.
Венчание на царство происходило 16 января 1547 г. Было сделано все, чтобы придать ему как можно больше блеска и торжественности.
Над Москвой плыл колокольный звон. Звонили во всех кремлевских соборах, им вторили окраинные церкви и монастыри. Они возвещали московским жителям о торжественном событии — венчании молодого государя великого князя всея Руси Ивана Васильевича на царство.
В Кремле медленно и чинно двигалась процессия. Из великокняжеского дворца она на-правлялась к главному московскому собору Успения Богородицы, отстроенному при Иване III, деде нынешнего великого князя. В тяжелых меховых шубах, соболиных, горностаевых, беличь-их, крытых то восточными шелками с яркими разводами, то итальянским бархатом, то фландр-ским сукном, плавно двигались бояре. Завороженная великолепием шествия и серьезностью про-исходящего, толпа застыла. Шутка ли, венчание на царство. Такого Москва еще не видела.
Во время долгой, по обычаю православной церкви, торжественной службы митрополит возложил на Ивана крест, венец и бармы. Устами митрополита была начертана программа дея-тельности царя: В союзе с церковью, которая отныне объявлялась “матерью” царской власти, царь должен был укрепить “суд и правду” внутри страны, вести борьбу за расширение государст-ва.
По завершении чина венчания великий князь стал “боговенчаным царем”. По алому барха-ту, струившемуся, словно поток крови, на ослепительно белом снегу, шел в свои хоромы первый русский царь, носивший этот титул на законных, с точки зрения того мира основаниях.
Столица государства, Москва, отныне украсилась новым титулом — она стала “царствую-щим городом”, а русская земля — Российским царством. Но для народов России начался один из самых трагических периодов его истории. Наступало “время Ивана Грозного”.
В пору реформ личное влияние Ивана умерялось авторитетом его советников.
В молодые годы государь вместе со своими избранными советниками повел смелую внеш-нюю и внутреннюю политику, целью которой было: с одной стороны — привести в порядок зако-нодательство, устроить областное управление и привлечь к нему выборных людей из различных сословий, с другой — расширить границы государства на Востоке и Западе, добиться берега Бал-тийского моря, укрепить связи с Западной Европой.
Эти сложные задачи требовали долгого и кропотливого труда, что не устраивало царя Ива-на. Введя опричнину он стремился разрешить задачи завершения централизации государства, преодолеть сопротивление боярской оппозиции, добиться укрепления режима личной власти и разделаться с врагами. И если отец и дед Ивана IV умело привлекали на свою сторону бывших независимых князей, давая им щедрые посулы и реальные привилегии, то Грозный внес в этот процесс непредсказуемую жестокость и деспотизм.
Он окончательно избавился от старых советников и боярской опеки. Казалось бы, царь дос-тиг, наконец, неограниченной власти, которой домогался. Но такое впечатление, по-видимому, страдает преувеличением. Опричнина явилась любимым детищем Грозного, но она не была пло-дом только его ума и энергии. В важнейшие периоды опричнины рядом с царем Иваном неиз-менно выступает целая плеяда деятелей практического склада с господством людей, внушающих ужас. “Напротив того, это господство людей, которые сами напуганы. Террор — это большей ча-стью, бесполезные жестокости, совершенные для собственного успокоения людьми, которые сами испытывают страх”.
Кровавый террор наложил глубокую печать на все стороны политической жизни общества. Никогда еще не расцветали столь пышным цветом низкопоклонство и славословие. Ласкатели и сотрапезники без всякой меры превозносили мудрость и непогрешимость правителя. Под влия-нием страха и неумеренных славословий Грозный, несмотря на весь природный ум, все больше утрачивал перспективу, становился нетерпим к любому противоречию и упрямо громоздил ошибку на ошибку. В конце концов, он окружил себя людьми сами сомнительными, бессовест-ными карьеристами и палачами. Опричнина создала видимость всевластия московского само-держца. Но в царстве опричного террора правитель сам стал игрушкой в руках авантюристов ти-па Малюты Скуратова.
В юности Иван увлекался религией, в зрелые годы стал законченным фанатиком. Многие жестокие и непостижимые его действия имели в качестве побудительного мотива религиозный фанатизм.
Н — р.: После разгрома казани Грозный велел казнить увезенных в Новгород мусульман, от-казавшихся принять христианство, в завоеванном Полоцке приказал утопить всех местных евре-ев, собственноручно душил своих незаконнорожденных детей.
От сумасбродства и жестокости царь Иван легко переходил к покаянию. Также с удиви-тельной легкостью он переходил от смирения к гордыне и гневу, унижавшему и уничтожавшему собеседника. Царь не прочь был затеять словесный поединок с жертвой в тот момент, когда па-лач уже приготовил топор.
В браке Ивану суждено было насладиться счастьем, не выпадавшим на долю его предков. Первой его женой была Анастасия, дочь боярина Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина. Моло-дой царь любил свою жену. Спустя много лет, Иван с сожаленьем вспоминал о радостях и сча-стье, которые ему доставил союз с Анастасией. Брак состоялся 3 февраля 1547 г. Не прошел и трех месяцев после этого, как вспыхнул пожар, уничтоживший целую часть столицы.
Иван был выведен из сладкого покоя, в котором окружающие склонны были видеть залог лучшего будуще-го. Красивая и ласковая Анастасия казалась ангелом-хранителем, который удержит государя от вспышек гнева и даст покой подданным. Но влияние Анастасии было преувеличено, как и все преувеличивалось в этой легендарной стране. Она оставила Ивану 2 сыновей. Младший из них, Федор, был болезненный и слаб умом. С ним не считались. Старший, Иван, по-видимому, и фи-зически, и нравственно напоминал отца, делившего с ним занятия и забавы.
Второй раз Иван женился в 1561 г. на Марии, полудикой черкешенке Темрюковне. Умерла она в 1569 г. О ней ходила молва, что она была также распущена по своим нравам, как и жестока по природе.
Через 2 года после ее смерти Иван избрал себе в жены дочь простого новгородского купца — Марфу Васильевну Собакину. Она прожила после свадьбы всего лишь 2 недели. Царь уверял, что ее отравили раньше чем она стала его женой, т. е. она умерла девственницей.
Этим царь хотел оправдать свое намерение вступить в 4 брак, о котором он стал думать не-медленно после смерти Марфы. Церковные правила препятствовали осуществить его намерение. Он стал доказывать необходимость для себя нового союза, утверждая, что у него одну за другой отравили 3 жены, он говорил, что после смерти 2 супруги он уже сам был готов уйти в мона-стырь. Только заботы о воспитании детей и о своем государстве удержали его. Он должен из-брать себе подругу, чтобы “избежать греха”. Церковь уступила настоятельным просьбам царя.
В 1572 г. он повел к алтарю дочь одного из своих придворных вельмож, Анну Колтовскую. Через 3 года он заточил ее в монастырь. Предлогом для этого послужило обвинение предъявлен-ное к царице в заговоре царицы против царя. Развод сопровождался рядом казней, совершенно истребивших семью царицы. Анна прожила в Тихвине до 1626 г. под именем инокини Дарьи.
После этого царь приблизил одну за другой 2 наложниц — Анну Васильчикову и Василису Мелентьеву. Обе они признавались его супругами, хотя для сожительства с ними он испросил только разрешения своего духовника, понимавшего, что для такого человека, как Иван, нужно изобретать более эластичные правила. По свидетельству летописей, Анна продолжала еще 3 года пользоваться ласками царя. Но умерла она все-таки насильственной смертью. Карьера Василисы была более короткой, еще совсем молодой и красивой, она была заточена в один из подгородных монастырей.
По преданию в 1573 г. на смену, Василисе явилась новая любовница, Мария Долгорукая. Однако после первой же ночи Иван бросил ее. Долгорукая погибла: ее посадили в коляску, за-пряженную лихими лошадьми, и утопили в реке.
В сентябре 1580 г. царь вступил в 7 или 8 более или менее законный брак с Марией Нагой, дочерью боярина Федора Федоровича. Она скоро стала матерью царевича Дмитрия. В то же вре-мя царь женил своего сына Федора на сестре Бориса Годунова Ирине, и создал, таким образом, новую семью на которой сосредоточилась его любовь. Впрочем, это не мешало ему лелеять меч-ту о браке с Марией Гастингс.
Легко себе представить, чем могла быть при таких условиях домашняя жизнь царя. Больше всех своих сыновей царь любил старшего Ивана, наследника царского престола, между отцом и сыном существовало согласие в идеях и чувствах. Они даже менялись своими любовницами. Но однажды, оскорбленный внешним видом своей невестки царь ударил ее с такой силой, что она прежде времени разрешилась от бремени. Естественно, что царевич не сдержался от упреков в адрес отца. Грозный вспылил и замахнулся своим посохом. Удар был нанесен царевичу прямо в висок.
Преступление было совершено царем без умысла, но оно все же перешло ту меру, к которой привыкли его современники. Смерть наследника явилась как бы народным бедствием, так как будущее московского престола представлялось весьма печальным. Федор был полуидиот, Дмит-рий — еще дитя. От своих любовниц царь имел несколько сыновей, но они не признавались его законными наследниками.
В следствие этого, царь больше, чем когда-либо, старался заглушить свою печаль и терза-ния совести в самом необузданном разврате. Эти излишества окончательно подорвали и без того уже растроенное его здоровье.
В начале 1584 г. обнаружились некоторые тревожные симптомы, взволновавшие государя и весь его двор. Тело Ивана распухло и стало издавать нестерпимое зловоние. Врачи признавали в этом разложение крови. Астрологи указали время, когда наступит смерть. Но царю об этом ска-зано не было. Однако Богдан Бельский (любимец Ивана) предупредил астрологов, что если их предсказание не сбудется, их сожгут живыми. Это было равносильно назначению премии за убийство царя. Поэтому, после его смерти многими высказывались подозрения, что он был от-равлен Борисом Годуновым с сообщниками.
Царь умер 18 марта 1584 г. Он пригласил Бориса Годунова сыграть с ним в шахматы и сам уже начал расставлять фигуры по доске, как вдруг почувствовал себя дурно. Спустя несколько минут он уже хрипел в агонии. Так исполнились предсказания астрологов. По желанию Ивана, после совершения над ним предсмертных обрядов, он принял монашество. Он оставил своему сыну Федору царский венец, а Борису Годунову государственную власть.
Таков был первый царь всея Руси.
Биография Ивана Грозного
Дата рождения: 25 августа 1530 года
Дата смерти: 18 марта 1584 года
Место рождения: село Коломенское, под Москвой
Иван Грозный — великий князь. Иван Васильевич Грозный родился 15 августа 1530 г. в селе Коломенском. Его отец Василий III был великим князем Московским, род которого происходил от Рюриковичей. Елена Глинская – мать будущего царя – происходила из рода хана Мамая, который, по сути, был родоначальником всех литовских князей Глинских. Отец Ивана, Василий, умирает, когда сыну было лишь три года. Согласно законам, престол переходил к маленькому сыну, но лишь номинально, а фактически правил опекунский совет.
По наступлению пятнадцатилетия Иван Грозный становится полноправным правителем, и его первым волеизъявлением было венчание на царство. Так, он стал первым в истории царем земель русских, что лишь подчеркнуло факт его единовластия. Но такой ход был выгоден не только Ивану, но и митрополиту Макарию, ведь он означал, что Москва будет наследовать православную веру, как и было заведено в Константинополе.
В 1549 Иван Грозный принимает ряд немаловажных реформ, что были разработаны вместе с Избранной радой. В нее входили также протопоп Сильвестр, А. М. Курбский, А. Ф. Адашев и митрополит Макарий. Губная и Земская реформы преследовали цель централизовать Русь. Именно тогда созывается первый Земский сбор. В 1550 новый Судебник описывает, что отныне право перехода крестьянина к другому хозяину ограничено. В 1555-1556 годах принимается Уложение о службе, отменяется кормление, а еврейским купцам воспрещается въезд на русскую территорию.
1565-ый – начало учреждения опричнины. К этой категории относились люди с незнатным происхождением и весьма темным прошлым. Их задачей было присягнуть на верность царю и в дальнейшем следить за порядком внутри страны. Любое высказывание, которое было направлено против политики Государя, оказывалось приговором для того, кто его изрекал. Этих людей пытали, затем казнили. Таким образом, было убито множество людей из боярского и дворянского народа Руси.
Когда царь заподозрил знать новгородскую в заговоре против себя, то в 1569-ом г. организовал поход на них, где устроил настоящую кровавую баню. Спустя три года, Иван Грозный заметил, что опричники, разбалованные им самим, расслабились и разленились, после чего не смогли даже дать должный отпор крымскому хану. Именно в это время опричное войско было официально распущено.
Крымское ханство долго терроризировало Русь, организовывая многочисленные набеги на их земли и разворовывая их. Иван Грозный при жизни организовал три похода на ханство Казанское (1547-1552 гг.), что закончились победой и его подчинением Руси. Ханство Астраханское длительное время было союзником крымских ханов. Поэтому сперва царь атаковал именно Астраханское ханство (дабы ослабить Крымское), после чего также одержал победу и присоединил земли к Руси (1554-1556 гг.).
Русско-крымские войны продолжались очень долго. Со стороны Крымского ханства было совершено несколько набегов на Русь: в 1552, 1555, 1563, 1569-1571 гг. Однако это закончилось уже в 1572-ом году. Именно в это время воеводы Хворостинин и Воротынский полностью разгромили войско хана. Так, Иван Грозный закончил турецко-татарскую экспансию. Благодаря Ермаку, Русь покорила Сибирь.
Чтобы укрепить торговые пути в Северном Ледовитом океане и Белом море, царь вел продолжительную войну со Швецией. В стратегических целях (дабы увеличить выход к морю Балтийскому) Иван Грозный развязывает затяжную Ливонскую войну, которая оказывается бесполезной, так как в Яме Запольском мирный договор установил довоенные границы. Во время правление И. Грозного была хорошо налажена торговля с Англией.
После венчания на царство Иван устроил смотр невест. Он выбрал Анастасию Захарьину, обвенчавшись с ней в 1547 году. Спустя 13 лет первая супруга умирает. Второй женой в 1561-ом становится Мария Темрюковна княжеского происхождения, но также умирает в 1569-ом. Марфа Собакина – третья жена царя (1571 г.) – была найдена отравленной спустя две недели после свадьбы. Анну Колтовскую (1572 г.) сразу после свадьбы насильно заставили постричься в монахини. Мария Долгорукая (1573 г.) – утоплена уже после первой ночи с царем. Анну Васильевну (1575 г.) и Василису Мелентьевну (1575 г.) ждала участь Анны Колтовской, и они также были пострижены в монахини. Последней женой царя была Мария Нагая (1580 г.).
Последние годы своей жизни Иван Грозный был практически обездвижен остеофитом, и 18.03.1584 царь умер.
Достижения Ивана Грозного:
Иван Грозный был первым царем Руси.
За его правление были упорядочены военная система Руси (стрелецкие войска), законодательная система (Избранная рада, Земские соборы и т. д.), а также система судебная (создан новый Судебник).
Покорил Астрахань, Сибирь, Казань. Проложил выход к Балтийскому морю. Наладил торговые связи с Англией.
Даты из биографии Ивана Грозного:
1530 г. – рождение.
1533 г. – становится князем Московским и князем всей Руси.
1547 г. – принимает венчание на царство и женится на Захарьиной.
1547-1548 гг. – первый поход Руси на Казань.
1549-1560 гг. – начинает свою деятельность Избранная рада.
1549 г. – Губная и Земская реформы. Первый Земский собор.
1549-1550 гг. – совершается второй поход Руси на Казань.
1550 г. – создан новый Судебник. Грозный учредил стрелецкое войско.
1552 г. – третий поход Руси на Казань, после чего Казанское ханство было подчинено.
1554 г. – Русь идет на Астраханское ханство.
1554-1557 гг. – разгорается война русско-шведская.
1556 г. – Астраханское царство подчинено.
1558-1582 гг. – война Ливонская.
1560 г. – умирает Захарьина.
1561 г. – царь женится на княжне кабардинской.
1562 г. – введено ограничение бояр в пределах вотчинных прав.
1565-1572 гг. – введена опричнина.
1569 г. – совершается поход на Новгород (подозрение в заговоре).
1571 г. – женится на Собакиной.
1572 г. – женился на Колтовской. Разгромил под Москвой крымского хана.
1573 г. – женится на Долгорукой.
1575 г. – женится на Васильчиковой, затем – на Мелентьевне.
1580 г. – последняя жена царя, Мария Нагая.
1581 г. – известное убийство царем собственного сына (позже запечатленное на картине).
1583 г. – Русь покоряет Сибирь.
1584 г. – смерть.
Интересные факты Ивана Грозного:
Василий III, отец И. Грозного, сослал первую свою жену за отсутствие потомства в монастырь Суздальский. Предание гласит, что она на тот момент уже была беременна от Василия III. Родился мальчик, который стал разбойником муромским. Был очень сильно поход на Ивана Грозного.
И. Грозный даже хотел свататься на Елизавете I (королева Англии), однако ему был дан категорический отказ.
Обожал шахматы.
Согласно легенде, жил звездочет, который как-то предсказал первому царю Руси смерть 18-го числа марта-месяца. Но ежегодно И. Грозный клялся, что казнит звездочета, ведь его предсказание не сбывалось. Чтобы избежать казни в 1584-ом году, звездочет якобы отравил царя.
В останках царя было найдено огромное количество ртути. Ее наличие породило три версии: либо И. Грозного действительно ею отравили, либо он лечился от сифилиса, или же употреблял, чтобы выработать в организме привыкание к этому яду.
Без гнева и пристрастия
Существует несколько историографических традиций. Первая – дворянская, либеральная, представленная именами Н.М. Карамзина, Н.И. Костомарова и др., – однозначно рисует Грозного тираном-параноиком, загубившим во вторую половину царствования все блестящие результаты его первой половины. Вторая, возникшая в сталинскую эпоху и представленная именами С.В. Бахрушина, И.И. Смирнова, Р.Ю. Виппера, отчасти И.Я. Фроянова, видит в Иоанне Грозном сильного государя, расширившего пределы России, покорившего Казанское, Астраханское, Сибирское ханства, даровавшего России земское самоуправление и т.д. и выкорчевывавшего боярскую измену.Однако такие видные ученые, как Д.Н. Альшиц, В.В. Шапошник, Б.Н. Флоря, не спешат с приговором относительно деятельности Грозного, но стремятся к объективному, многомерному и всестороннему рассмотрению его деятельности.
Для того, чтобы «без гнева и пристрастия» явить подлинный облик грозного царя, на наш взгляд, надлежит исходить из следующих принципов:
1. следование источникам и отбор наиболее беспристрастных; подчеркнем: абсолютно беспристрастные источники найти для такого времени очень трудно, подчас невозможно;
2. нравственная оценка героя должна исходить из нравственных критериев его среды и эпохи, и по возможности следует реконструировать его собственную нравственную самооценку;
3. в историософской перспективе для оценки героя мы обязаны считаться с реальными фактами, реальными следствиями его деятельности, а не с групповыми и тем более «партийными» взглядами тех или иных историков.
Что касается базы источников, то с ней исследователи испытывают серьезные проблемы. Самый известный источник «История о великом князе Московском»[1], который оказал на историков и публицистов наибольшее влияние, в том числе эмоциональное, не может считаться беспристрастным и правдивым, поскольку он принадлежит перу князя-изменника и изгоя Андрея Михайловича Курбского, Юрьевского воеводы, бежавшего в 1564 году к литовцам.
После бегства Курбский воевал против своих соотечественников и единоверцев, и не только мечом, но и пером. Очевидцем событий в России после 1564 года он быть не мог, писал по сообщениям и слухам. Гиперболизм и недобросовестность Курбского зачастую очевидны: десятки тысяч жертв, погибших в Новгороде от рук опричников, – плод его вымысла. В достаточной мере пристрастны и необъективны и показания опричников Таубе, Крузе и Штадена, служивших у Грозного, а затем перешедших в стан его врагов. О правдивости и точности свидетельств Джерома Горсея говорит хотя бы тот факт, что численность погибших во время Новгородского дела он оценивает… в 700 000 человек, а в Новгороде 60-х годов XVI века жило всего-то 30 000.
Не лучше обстоит дело и с русскими источниками. Официальное летописание прекращается с 1568 года. Неофициальные летописи вроде «Псковского летописца» также не составляют полной и объективной картины. Хуже всего с документальной базой: царский архив Грозного был утрачен частично в результате событий Смутного времени, частично в результате пожара 1626 года. Один из главных документальных источников – Синодик опальных, составленный, вероятно, по донесениям опричников, является реконструктом, сделанным на основании разных рукописей ΧVII века[2].
«Тогда натерпелись мы лишений»
Тем не менее, в общих чертах картину царствования Грозного составить все же возможно. Какова она?
Во-первых, не будем забывать, что Иван Васильевич Грозный был сиротой. Его отец, Василий III Иванович, умер, когда Ивану было три года. Отметим, что сама эта кончина была весьма странной, если не сказать более: пустячный нарыв, несмотря на лечение лучшего врача, переходит в обширный сепсис, при этом лекарь всерьез не борется за жизнь пациента, а торжественно объявляет, что болезнь смертельна. Такой видный российский историк, как И.Я. Фроянов, считает, что смерть Василия ΙΙΙ могла быть связана или с отравлением, или со злонамеренно неправильным лечением[3]. Мать Иоанна Грозного, Елену Глинскую, согласно общему мнению, опоили ядом бояре.
Малолетний Иван во всей силе познал горечь сиротства. У него на глазах бояре Шуйские узурпировали власть и расхищали казну. «И чего только они не натворили! Сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца, и воевод перебили! Дворы, и села, и имущества наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери нашей перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча палками, а остальное разделили», – писал позднее Грозный Курбскому[4]. За наружным уважением к царскому сану очевидными были презрение и кичливая спесь бояр-временщиков: «Нас же с единородным братом моим, святопочившим в Боге Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище. Ни в чем нам воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас не взглянет – ни как родитель, ни как опекун и уж совсем ни как раб на господ».
В активе воспоминаний Грозного были и убийства его верных слуг Бельских, и расхищение родительской казны, и мятеж удельного князя Андрея Старицкого в 1537 году, и кровавое Московское восстание 1547 года, невозможное без подстрекательства бояр, когда погиб ближайший родственник царя – его дядя Юрий Глинский.
А одновременно с этим Ивану Грозному внушались высокие понятия о его царской власти, о том, что, сообразно словам диакона Агапита, царь по природе, конечно, человек, но властию подобен Христу, Сыну Божию. Высоту его призвания подчеркивало и венчание на царство, свершенное в 1547 году. Однако формальное самодержавие царя ограничивалось на каждом шагу – и традициями, и вмешательством Церкви, и многочисленными советниками типа священника Сильвестра и Алексея Адашева. Сам Грозный горестно резюмирует эти ограничения в Первом послании к Курбскому: «…и так вместо духовных стали обсуждать мирские дела, мало-помалу стали подчинять вас, бояр, своей воле, из-под нашей же власти вас выводя, приучали вас прекословить нам и в чести вас почти что равняли с нами… Потом же окружили себя друзьями и всю власть вершили по своей воле, не спрашивая нас ни о чем, словно нас не существовало, – все решения и установления принимали по своей воле и желаниям своих советников. Если мы предлагали даже что-либо хорошее, им это было неугодно, а их даже негодные, даже плохие и скверные советы считались хорошими»[5].
За фасадом успехов
Возможно, в словах Грозного было и сильное преувеличение, однако, действительно, так называемая «Избранная Рада» – Адашев, Сильвестр, Курлятев и другие – реально правила страной.
Историки считают 50-е годы ΧVI века – время «Избранной Рады» – самым блестящим периодом правления Грозного. Действительно, в это время присоединяется Казанское ханство, Астраханское ханство; проходит Стоглавый Собор; вводится земское самоуправление; принимается новая редакция Судебника; удачно – взятием Нарвы – начинается Ливонская война.
Тем не менее, было бы недолжным преувеличением считать эти победы исключительным достижением кружка Сильвестра и Адашева. В целом ряде событий мы видим руку молодого царя. Именно его решимость и энергия удержали русское войско под Казанью в 1552 году, когда многие воеводы были склонны снять осаду и вернуться домой.
Грозному принадлежало решающее слово в принятии плана штурма Казани в октябре 1552 года, он же деятельно участвовал в определении мест, где были установлены русские орудия, сыгравшие решающую роль во взятии города. Такое деяние, как Стоглавый Собор, на целое столетие определивший жизнь Русской Церкви, было немыслимо без активного участия царя, который и созвал Собор, и ставил вопросы пред отцами Собора, и умело, но ненавязчиво вел его ход.
Влияние государя Ивана Васильевича ощущалось и в новой редакции Судебника, и в земской реформе, которая оформила и развила и городское, и сельское самоуправление. Наконец, война с Ливонией является исключительно инициативой царя, вызвавшей его трения даже с ближайшим окружением. Как показывают новейшие исследования (А.И. Филюшкин и др.)[6], война за Ливонию связана не столько со стремлением «открыть окно в Европу» – для этого достаточно было бы основать порт в устье Невы, что и сделал впоследствии Петр, – сколько с необходимостью увеличить земельный фонд для служилого дворянства, а равно раз и навсегда покончить с опасностью для северо-западных рубежей Руси.
Однако Грозный видел, что за всеми этими успехами скрываются так и не исправленные беззакония, неправосудие, рознь, неподчинение царю, а временами – измена и прямой саботаж боярства. Митрополит и его приближенные ходатайствовали за явных изменников, бежавших в Литву. Особенно болезненным был для Иоанна Грозного 1552 год, когда он заболел и его ближайшие приближенные отказались целовать крест в верности законному наследнику – малолетнему царевичу Дмитрию, а были готовы поддержать двоюродного брата царя – князя Владимира Андреевича, сына мятежника Андрея Старицкого.
На следующий год при весьма странных обстоятельствах Дмитрий погиб: во время паломнического плавания почему-то под мамкой проломились сходни и почему-то царевич утонул. В 1560 году в расцвете лет неожиданно скончалась царица Анастасия – самый близкий царю Иоанну Васильевичу человек. В ее смерти Грозный прямо обвиняет бояр, преследовавших ее при жизни лютой ненавистью и в конце концов, по его словам, отравивших ее[7].
Первая половина 1560-х годов ознаменовалась целым рядом отъездов в Литву и побегов: особенно болезненным было предательство Андрея Курбского, Юрьевского воеводы, который не только выдал литовцам все секреты и планы русского военного руководства, но и лично предводительствовал отрядом против своих же соотечественников и единоверцев. Грозный справедливо сравнивает Курбского с Иудой-предателем и с Иродом: «Представь же себе, как во время военного нашествия конские копыта попирают и давят нежные тела младенцев! Когда же зима наступает, еще больше жестокостей совершается. И разве твой злобесный собачий умысел изменить не похож на злое неистовство Ирода, явившегося убийцей младенцев?»[8]. В этой обстановке, как считал Грозный, необходимо решительно действовать. Но как?
В поисках образца правления
Вынужденный досуг царя Ивана Васильевича в отрочестве и юности способствовал глубокому знакомству с обширным кругом книг и прежде всего со Священным Писанием. Острый и наблюдательный ум царя подсказывал ему, что все прежние политические образцы для нынешней Руси не годятся: Византийская, или, лучше сказать, Восточно-Римская империя, и другие православные государства пали в силу того, что ее цари и правители, по мнению Грозного, слишком сильно зависели от вельмож и Церкви, государство разорялось, частные лица богатели, воинская сила слабела, и дело кончилось турецким нашествием и погибелью.
«Посмотри на все это и подумай, какое управление бывает при многоначалии и многовластии, ибо там цари были послушны епархам и вельможам, и как погибли эти страны. Это ли и нам посоветуешь, чтобы к такой же гибели прийти? И в том ли благочестие, чтобы не управлять царством, и злодеев не держать в узде, и отдаться на разграбление иноплеменникам?» – пишет он Курбскому. О русском удельном порядке и говорить нечего: он привел к междоусобице и кошмару татарщины: «Ты сам своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе были свои начальники и правители, и потому можешь понять, что это такое»[9].
«И в том ли благочестие, чтобы… злодеев не держать в узде и отдаться на разграбление иноплеменникам?»
Что до польских и литовских порядков, которые были вожделенны для части русского боярства в силу вольности польских магнатов, то Иван Грозный прозорливо видел гнилость и бесперспективность этого строя: «Поэтому ты и нашел себе такого государя, который – как и следует по твоему злобесному собачьему желанию – ничем сам не управляет, но хуже последнего раба – от всех получает приказания, а сам никем не повелевает. Но ты не найдешь себе там утешения, ибо там каждый о себе заботится. Кто оградит тебя от насилий или защитит от обидчиков, если даже сиротам и вдовицам не внемлет суд. Что вы, желающие для христианства бед, творите!» Грозный как в воду глядел: в Литве Курбского ограбили, и он так и не нашел управы на своих оскорбителей.
В поисках иных образцов Грозный обращается к Востоку. Весьма популярным на Руси было сочинение Ивана Пересветова «Сказание о Магмет-салтане»[10], где в образе Магмет-салтана выведен идеальный правитель, жесткий, временами жестокий, но мудрый и правосудный. Иван Пересветов провозгласил: «Правда выше веры». В его словах – тоска по правосудию и правде многих русских людей, например знаменитого путешественника Афанасия Никитина, написавшего: «А русскую землю Господь сохранит, ибо нет земли подобной ей, а правды в ней мало»[11].
Но так ли это, неужели правда выше веры? У святителя Николая (Велимировича) есть проницательные слова: «Когда угасает любовь, люди ищут справедливости. На развалинах справедливости люди пытаются выстроить равенство. Когда и это не удается, погибает все». Искони и русское общество, и русское государство утверждались на идеалах любви и братолюбия. Вот как обращается к своим боярам перед смертью победитель татар на Куликовом поле Димитрий Донской: «Подойдите ко мне, да поведаю вам, что совершил я в жизни своей. Старцы – что отцы мне были, средних лет мужи – словно братья, молодые же – как дети.
Знаете привычки мои и нрав: при вас я родился, на глазах у вас вырос, с вами и царствовал и землю Русскую держал двадцать семь лет, а от рождения мне сорок лет. И воевал с вами против многих стран, и супротивным страшен был в бранях, и поганых попрал Божией помощью, врагов покорил, княжество укрепил, мир и тишину на земле водворил. Отчину свою, которую передал мне Бог и родители мои, с вами сберег, чтил вас и любил, под вашим правлением свои города держал и великие волости.
И детей ваших любил, никому зла не причинял, ничего силой не отнимал, не досаждал, не укорял, не разорял, не бесчинствовал, но всех любил и в чести держал, и веселился с вами, с вами же и горе переносил. Вы же назывались у меня не боярами, но князьями земли моей. Ныне же вспомните о словах своих, сказанных мне в свое время: “Должны мы, тебе служа и детям твоим, за вас головы свои сложить”. Скрепите их правдою, послужите княгине моей и детям моим от всего сердца своего, в часы радости повеселитесь с ними, а в горе не оставьте их. Пусть сменится скорбь ваша радостью. Да будет мир между вами»[12].
Новый Моисей?
Грозный, формально чтя своего предка – «достойного хвалы великого государя Дмитрия, одержавшего за Доном победу над безбожными агарянами», по сути дела отказывается от его духовного и государственного наследия и ищет иных образцов. Один из них – грозный пророк Моисей, который ради спасения народа не усомнился перебить 3 тысячи израильтян, поклонившихся золотому тельцу: «Вспомни, когда Бог избавил евреев от рабства, разве он поставил перед ними священника или многих управителей? Нет, он поставил владеть ими одного царя – Моисея, священствовать же приказал не ему, а брату его Аарону, но зато запретил заниматься мирскими делами; когда же Аарон занялся мирскими делами, то отвел людей от Бога». Не исключено, что когда Грозный шел в новгородский поход, где истребил около 2000 новгородцев (число, сравнимое с численностью евреев, убитых Моисеем) и уничтожил товары новгородских купцов, роптавших на него из-за упадка торговли, то уподоблял себя Моисею, который не только убивал идолопоклонников, но и стер в прах золотого тельца, смешал его с водою и дал пить его неверным израильтянам (см.: Исх. 32: 20).
Еще одна параллель между Моисеем и Иваном Грозным: во время казни 1570 года в Москве он лично пронзает копьем одного из приговоренных. Тем самым он как бы уподобляется ревнителю Финеесу, который остановил языческое развращение израильтян, прилепившихся было к языческому богу Ваалу и вызвавших гнев Божий на Израиль: «Финеес, сын Елеазара, сына Аарона священника, увидев это, встал из среды общества и взял в руку свою копье, и вошел вслед за Израильтянином в спальню и пронзил обоих их, Израильтянина и женщину (мадианитянку. – д. В.В.) в чрево ее: и прекратилось поражение сынов Израилевых. (Чис. 25: 7–8).
Однако в приведенных выше словах царя значимо и другое: отказ от симфонии государства и Церкви, выражавшейся в праве патриарха или митрополита давать советы царю и печаловаться за опальных, отрицание всякой роли Церкви в государственной жизни и церковного законодательства для государственного: «Или скажешь мне, что там (то есть в Византии. – д. В.В.) повиновались святительским наставлениям? Хорошо это и полезно!
Но одно дело – спасать свою душу, а другое дело – заботиться о телах и душах многих людей; одно дело – отшельничество, иное – монашество, иное – священническая власть, иное – царское правление. Отшельничество подобно агнцу, никому не противящемуся, или птице, которая не сеет, не жнет и не собирает в житницу; монахи же, хотя и отреклись от мира, но, однако, имеют уже обязанности, подчиняются уставам и заповедям – если они не будут всего этого соблюдать, то совместное житие их расстроится; священническая же власть требует строгих запретов словом за вину и зло, допускает славу, и почести, и украшения, и подчинение одного другому, чего инокам не подобает; царской же власти позволено действовать страхом, и запрещением, и обузданием и строжайше обуздать безумие злейших и коварных людей.
Так пойми же разницу между отшельничеством, монашеством, священничеством и царской властью. И разве подобает царю, если его бьют по щеке, подставлять другую? Это самая совершенная заповедь. Как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестие? А священникам это подобает. Уразумей поэтому разницу между царской и священнической властью! Даже у отрекшихся от мира встретишь многие тяжелые наказания, хотя и не смертную казнь. Насколько суровее должна наказывать злодеев царская власть!»
«Даже у отрекшихся от мира встретишь тяжелые наказания. Насколько суровее должна наказывать злодеев царская власть!»
Иными словами, Грозный, в отличие от византийских императоров, не считал себя ответственным перед Церковью, тем более перед подданными, но только перед Богом. С другой стороны, ответственность перед Богом за врученный ему народ он воспринимал со жгучей серьезностью, осмысляя ее, как и всю человеческую жизнь, в перспективе Страшного суда. Вот с какими упреками он обращается к Курбскому: «Зачем ты, о князь, если мнишь себя благочестивым, отверг свою единородную душу? Чем ты заменишь ее в день Страшного суда?» При этом Курбский погубил не только свою душу, но и души предков.
Вот и царь несет ответственность не только за настоящее и будущее русского народа и своей семьи, но и за прошлое и уподобляется Моисею, который, как мать, носил Израиль на своих руках. Тем более что Россия – Московское царство – является Третьим Римом и одновременно Новым Израилем, «станом святых и градом возлюбленных», со всех сторон окруженным еретиками, язычниками и врагами – предтечами антихриста. Это – святой воинский стан, подобный ветхозаветному, внутри которого нельзя допустить никакой скверны и никакой измены.
Все это достойно уважения, однако гиперответственность и эсхатологическое перенапряжение сыграли, на наш взгляд, с царем Иваном Васильевичем злую шутку. Деятельность его можно было бы определить двумя цитатами из русских классиков. Первая: «Одно правительство желает сопротивляться, но машет в темноте дубиной и бьет по своим» (Ф.М. Достоевский.Бесы). И вторая: «Каялись и грешили и под видом антихристов укокошили неантихристов» (Н.В. Гоголь. Мертвые души. Второй том). Результаты репрессий и опричнины оказались существенно отличными от поставленных целей.
[1] См.: Сочинения князя Курбского / Изд. Г.З. Кунцевича // Русская историческая библиотека. Т. 31. СПб., 1914. С. 250–350; современное доступное издание – Андрей Михайлович Курбский. История о великом князе Московском // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 11. М., 2006. C. 200–305.
[2] Публикацию текста и исследования см.: Скрынников Р.Г. Синодик опальных царя Ивана Грозного как исторический источник // Вопросы истории СССР XVI–XVIII вв. Л., 1965.
[3] См.: Фроянов И.Я. Драма русской истории. СПб., 2011. С. 152.
[4] Первое послание Грозного Курбскому // Лихачев Д.С., Лурье Я.С. Послания Ивана Грозного. М.; Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1951. С. 402.
[5] Там же. С. 405.
[6] См.: Филюшкин А.И. Изобретая войну. Ливонская война в источниках. СПб., 2014.
[7] Фроянов И.Я. Драма русской истории. См. особенно с. 400–410.
[8] Первое послание Грозного Курбскому. С. 410.
[9] Там же. С. 412.
[10] См., например: Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика: Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский. М., 2000.
[11] Афанасий Никитин. Хожение за три моря // Лурье Я.С. Русский «чужеземец» в Индии XV века // Хожение за три моря Афанасия Никитина / Подгот. Я.С. Лурье и С. Семенов. Отв. ред. Я.С. Лурье. Л., 1986. С. 76–86.
[12] Слово о житии и о преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя рускаго // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 6. М., 2004. С. 204.
В Опричнину погибло около 4000. Для сравнения: в Англии XVI века только за бродяжничество повешено около 90 000
Однако и 4000 человек для 12-миллионной Московской Руси конца ХVI века[1]– немалое число: это население небольшого города; условно переводя на наши реалии, это почти 50 000 человек.
Еще отметим: расширение круга жертв – неизбежное следствие любого террора. Сталин в 1936–1937 годах рассчитывал ограничиться несколькими тысячами расстрелянных (преимущественно из «ленинской гвардии»), а было расстреляно 681 000 человек. Немалую роль в этом сыграли карьеризм чинов НКВД, интриги троцкистской оппозиции, энтузиазм масс, а часто и элементарная зависть, служебные счеты и квартирный вопрос. В Варфоломеевскую ночь первоначально планировалось убить адмирала Колиньи и 20–30 человек из его ближайшего окружения, но католический энтузиазм парижских буржуа, займы парижских дворян у протестантов и раздражение народа против протестантской знати довели число убитых до 4000 человек. Корысть рядовых опричников, их стремление выслужиться и, наконец, элементарное сведение счетов также способствовали увеличению числа жертв террора.
Грозный стремился через опричнину укрепить обороноспособность и воинскую силу Московского царства, однако этого вовсе не произошло; напротив, по мнению ряда исследователей, Опричнина привела к катастрофе 1571 года – прорыву хана Девлет-Гирея к Москве и сожжению русской столицы[2]. Опричное войско оказалось по большому счету непригодным к войне с внешним врагом, а земские воеводы в обстановке страха, террора и подозрительности действовали неуверенно, недружно и нерешительно, боясь обвинения в измене. Неслучайно через год после московской катастрофы и славной победы над крымцами под Молодями в 1572 году Грозный отменил опричнину, и не потому, что вся измена была выведена с корнем (казни продолжались и после), а за бесполезность и даже вредность этого начинания с государственной и военной точек зрения. В результате репрессий погиб целый ряд видных военачальников: Даниил Адашев, герой Казани Александр Горбатый, победитель в битве при Молодях Михаил Воротынский. Небезосновательно многие ученые связывают поражение в Ливонской войне с репрессиями, ослабившими московское войско, особенно его командный состав.
Упоение вседозволенностью
Учреждая опричнину, царь имел в виду карать неправду, наказывать обидчиков, грабителей и мздоимцев и побороть коррупцию в Московском царстве. Но вышло иначе. Опричники вовсю пользовались своим привилегированным положением и фактической безнаказанностью. Злые языки приписывали царю обращение к судьям: «Решайте дела по правде, наши бы виноваты не были бы». Но и без него опричники знали, что в их суде с земцем они всегда будут правы. И поэтому худшие из них грабили и убивали с упоением и самозабвением, как не разбойничал до них никто из бояр. Вот как хвастался иностранец Шлихтинг своими успехами: «При начале похода на Новгород у меня была одна лошадь. При возвращении – 45 возов». Некоторые хвастливые отчеты о его зверствах невозможно читать без омерзения. Так, описывая штурм усадьбы одного боярина, он замечает: «Старая княгиня бросилась было от меня бежать, испугавшись моего грозного вида, но я всадил ей в спину топор… Затем я переступил через ее труп и познакомился с ее девичьей»[3].
Разумеется, в памфлете Шлихтинга много натяжек, преувеличений и откровенной лжи. Когда известный географ и публицист Гваньини воспроизвел в своем «Описании Московии» рассказы Шлихтинга, хотя и в весьма смягченном виде, он все-таки подвергся резкой критике своего соотечественника, итальянского купца Тедальди: «О тех фактах, что написал против московита и поныне еще живущий веронец Гваньини, он, Тедальди, во время пребывания своего в Московии ничего не видел и не слышал, что им своевременно и было поставлено на вид названному писателю»[4]. Однако в данном конкретном эпизоде все же есть смысл хотя бы отчасти поверить этому свидетельству: в слишком поганом виде выставляет самого себя автор, если, конечно, это не изощренный пропагандистский прием, что не очень вероятно.
Настораживает присутствие в опричнине иностранцев – потом в своих памфлетах они будут клеветать на царя
Да, потом некоторые из опричников сами попали на плаху, но, увы, далеко не все и не самые худшие. Настораживает присутствие в опричнине иностранцев: Таубе, Крузе и Штадена… Неминуемо возникает вопрос: если опричнина являлась своеобразной спецслужбой средневековой России, то что в ней делали иностранцы, как и для чего они туда попали? Ответ ясен из плодов деятельности вышеупомянутых личностей: вначале они убивали и грабили русских людей, а потом в своих памфлетах оклеветали и их, и царя, взявшего их на службу, которому Таубе и Крузе изменили в 1571 году, подняв мятеж, то есть являлись и убийцами, и провокаторами. Но тогда неминуемо возникает вопрос о духовном состоянии царя, который привечает таких приближенных. Ведь прямой долг государя – разбираться в людях и проверять их, тем более при таких назначениях.
В свете памфлетов Таубе и Крузе также неминуемо встает вопрос о действительном состоянии любимого детища царя Иоанна IV – опричнины, в которой могли столь удачно действовать подобные авантюристы и провокаторы и которая успешно использовалась для дискредитации России за рубежом, следовательно – для ее дипломатической изоляции и военного поражения. А те среди опричников, кто не предавал Грозного, часто подставляли его, как например Васька Грязной, который, попав в плен к татарам, не нашел ничего лучшего, как назваться великим человеком в Московском царстве, и тем самым дал татарам повод требовать его размена на самого Дивея-мурзу – второго человека в Крымском ханстве. Естественно, Грозный не стал менять мурзу на «страдника» – его реакция была сродни сталинской: «Солдат на генералов не меняем».
Синодик
Грозный намеревался карать виновных и оберегать правых, твердо хранить правду Божию. А выходило, что казням подвергались правые и виноватые. Истреблялись целые семьи, под корень – с детьми и внуками. Приведем хотя бы несколько примеров. «Петра Блеклово з женою да снохою, да со внуком»; «Хозю Тютина з женою да пять детей»; «Ивана Выродкова и детей его, Василия, Никиту, дочь его Марью, Алексея»[5]… А вот еще пример – казненные новгородцы: «Анфимию (княже Андрееву жену Тулупова), Анну дочь его, Анфимью Румянцова с сыном – Алексия и три дочери, Прасковью, Анну, Орину». Важно и то, что Грозный возрождал давно забытый в христианском обществе языческий и архаический принцип коллективной ответственности и кровной мести и тем самым шел не только против Нового Завета, но и лучших страниц Ветхого, в котором сказано: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов» (Втор. 24: 16).
Большая часть упомянутых в Синодике убиты без суда и следствия. Большая часть жертв – безымянны, часто указывается лишь количество убитых, например: «по скаске Малюты отделано в Новгороде 1490 человек». Анонимность говорит только об одном: эти лица были убиты без всякого подобия какой бы то ни было юридической процедуры, это были даже не казни (казнь предполагает суд), это были убийства, часто совершавшиеся с особой жестокостью: в Синодике постоянно упоминается об отсечении рук, а в одном месте говорится, что 26 человек «ручным усечением живот свой скончаша».
О невиновности большей части жертв говорит и сам факт их занесения в Синодик. Почему Иван Грозный единственный из русских великих князей и царей решил составить особый синодик из имен опальных и казненных? Известно, что многие князья и цари (в том числе и святые) приговаривали к смерти своих подданных, но почему только Ивану Васильевичу пришло в голову за них специально молиться? Почему святой Александр Невский не поминал за упокой изменников-чудь, или псковичей, повешенных им, или ослепленных мятежных новгородцев? Почему святой Димитрий Донской не жертвовал на помин души Некомата и Ивана, казненных по его указу в 1377 году? Почему ни Иван III, ни Василий III не велели служить панихид о казненных ими боярах? Не указывает ли сам факт Синодика на больную совесть Грозного и тем самым – на факт неправедного убиения значительной части помянутых в нем?
Раскачивая корабль государства
Однако возникает вопрос: а разве репрессии были совершенно беспочвенны? Неужели не было измены, неужели никто не изменял? Конечно, были и измены, и изменники. Одним из наиболее талантливых и страшных был Андрей Михайлович Курбский, о зловещей роли которого достаточно точно говорил известный ученый д.и.н. Р.Г. Скрынников: «Грозный, при всем своем видимом могуществе, ничего не мог поделать с эмигрантом Курбским, тогда как беглый боярин, используя подозрительность царя, не раз подталкивал его к действиям, которые несли гибель тысячам его подданных и подрывали военную мощь Руси»[6].
Были и сдача Изборска, и заговор 1567 года, который прервал удачный было поход царя против Ливонии. Были побеги в Литву. Однако уровень предательства на Руси во времена Грозного был не выше, а пожалуй даже и ниже, чем в иных европейских странах. Русские люди в массе своей самоотверженно сражались с татарами и ливонцами, несли налоговое бремя, терпели беззакония опричников и, с человеческой точки зрения, не заслужили, конечно, ни царской опалы, ни многочисленных казней, ни разделения Русской земли на Опричнину и Земщину. Сравним это с теми заговорами, которыми полна история Англии ΧVI века, или с религиозными войнами в Германии и Франции того же времени. На их фоне Русь предстанет островом стабильности. И возникает вопрос: обоснованны ли были в подобном контексте столь широкие репрессии?
Правда, может последовать возражение, что фон был столь благополучен именно в силу террора. Однако внутреннюю стабильность Московской Руси, верность народа и большинства правящего класса царю достаточно иллюстрирует сам факт мнимого отречения Ивана Грозного и его отъезда в Александрову слободу в 1564 году. Вряд ли какой-нибудь европейский государь мог бы решиться на подобный шаг. Можно только представить, к чему бы он привел в Швеции, где в 1568 году король Эрик был свергнут своим братом Иоганном, не говоря уже о Польше, где шляхта меняла королей как перчатки. А на Руси Грозный позволяет себе оставить столицу во власти боярства, подозреваемого им в измене, а оно не делает ничего, чтобы свергнуть неугодного царя, напротив, спешит к нему на поклон и принимает все его условия, даже не пытаясь призвать другого претендента, например Владимира Андреевича Старицкого. Это указывает на слабость оппозиции или, возможно, даже на ее отсутствие в тот момент.
Опричнина как преддверие… Смуты?
А всего через 20 лет после смерти Грозного Русь взрывается бунтом и изменой. Появляется Самозванец, которого «лишь испекли в Польше, а замешали в Москве». При вести о Самозванце царь Борис Годунов в лицо сказал боярам, что это их рук дело. Особенно омерзительно вела себя так называемая элита – боярство, которое сдавало крепости, в критический момент перешло с армией на сторону Лжедмитрия, открыло ему дорогу на Москву и устроило в Москве мятеж. Бояре убили законного русского царя Федора Борисовича, потом свергли и своего ставленника Лжедмитрия, попеременно оказывались то в Москве, то у Тушинского вора, а потом свергли и «боярского царя» Василия Шуйского и предали Москву во власть иноземцев и иноверцев. «Семибоярщина» – апофеоз боярского правления и мечтаний русской «элиты» о самостоятельности, но вместе с тем и иудина греха.
В связи с этим закономерен вопрос: приблизил ли Иван Грозный своим правлением, особенно опричниной, Смутное время или отдалил его? События Смуты и особая роль в нем боярства, казалось, подтверждают правоту политики Грозного. Омерзительные цареубийцы и изменники типа Мосальского и Шеферединова или «первые крови заводчики» типа князя Григория Шаховского, «создавшего» Тушинского вора, по понятиям той эпохи вполне заслуживали кол или кипящий котел на Красной площади. Примечательно и то, что царь Борис Годунов, правитель, которого никак не подозревали в паранойе и мании преследования, вел по отношению к боярству во многом сходную политику, свидетельство тому – ссылка Бельского и Романовых.
Как справедливо отмечает Иван Солоневич, вектором русской истории во многом являлось противостояние сильной центральной власти царя – и боярства, шляхты, которые стремились «прибавить как можно больше воли», пусть и за счет безопасности и целости государства Российского и ценой измены. Это и «мятежи и казни» петровских времен, и дворцовые перевороты ΧVIII века, и дворянский мятеж 14 декабря 1825 года, и, наконец, Февральская революция 1917 года, офицерско-шляхетская по своему происхождению и началу[7].
Сам факт разделения единой Руси на Опричнину и Земщину заложил архетип внутреннего противостояния
Однако если мы вглядимся в события Опричнины и Смуты, ответ будет не столь однозначным. С одной стороны, в Смуте активно участвовали представители старых родов, недобитых Грозным и жаждавших реванша, – прежде всего Шуйские, Шаховские, Пушкины. С другой стороны, весьма деятельно себя проявили и «худородные», выдвинувшиеся в результате Опричнины и того вакуума наверху, который она создала: Бельские, Мосальские, Шеферединовы и др. Показательна та двусмысленная роль, которую сыграли в Смуте Романовы – ближайшие родственники Иоанна Грозного[8]. Следует признать, что та развращенная элита, которая предавала Россию во время Смуты, в известной степени – результат отрицательного отбора эпохи Ивана Грозного.
Кроме того, сам факт разделения единой Руси на Опричнину и Земщину заложил архетип внутреннего противостояния. Далее, бессудные разбои и убийства опричнины явились образцом для Смутного времени.
И, наконец, один из решающих факторов для возникновения Смуты – пресечение законной династии – также был связан лично с Иоанном Грозным. Разумеется, он не убивал своего сына в общепринятом смысле этого слова: вряд ли он нанес царевичу Ивану Ивановичу роковой удар посохом в висок, столь картинно изображенный Ильей Репиным. По-видимому, Иван Грозный лишь хотел «поучить» своего чрезмерно дерзкого, с его точки зрения, отпрыска, следуя ветхозаветной максиме: «Иже щадит жезл свой, ненавидит сына своего: любяй же наказует прилежно». (Притч. 13: 25). Но телесное «поучение» обернулось потрясением, болезнью и ранней смертью царевича. Именно после нее в порыве покаяния царь переоценивает свою жизнь, с ужасом видит, сколь во многом он был неправ, и создает Синодик, приказывая поминать всех казненных им. И связь эта не случайна: кончина царевича глубоко символична и является неким знамением политики Грозного. Вышло то, чего царь вовсе не хотел, и потому, что он превысил меру необходимых действий.
Суд истории
Трудно дать однозначную оценку всему правлению Иоанна Грозного. Пока царь действовал в единстве со всей землей, в том числе и с ее высшим слоем, он одерживал победы и ему покорялись царства. Когда же он стал подозревать поголовно все боярство (а заодно и духовенство), и даже целые города (Новгород и Псков) в измене и решил разделить Русь, то над ней едва не исполнились евангельские слова: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет» (Мф. 12: 25), о которых, кстати, напоминал Иоанну святой митрополит Филипп, за что и поплатился жизнью.
Русская жизнь действительно требовала глубинных преобразований, которые и начинались блестяще в первую половину царствования Грозного, но этот внутренний органический процесс был остановлен и изуродован внешними, случайными и насильственными мероприятиями второй половины правления царя Ивана, что имело весьма тяжелые последствия. На смену строительству государственной жизни пришел разгром, на место мудрых и равновесных деятелей уровня Адашева и протопопа Сильвестра явились авантюристы и своекорыстные люди, часто – провокаторы, а чаще – просто злодеи. Страна заплатила за этот режим тысячами жизней и тяжелыми поражениями, в конечном счете – проигрышем Ливонской войны. Не случайно опричнина была отменена самим Грозным царем.
В самой по себе жесткой политике по отношению к знати нет ничего особенно нового. Еще в Галицко-Волынской летописи дружинник говорит князю Даниилу Галицкому: «Княже! Не передавивши пчел, меду не ясти»[9]. Начиная с Андрея Боголюбского и вплоть до Василия III в целом политика Владимиро-Суздальских, а затем и Московских князей была направлена на укрощение знати и подавление ее амбиций, на ее подчинение власти великорусских «державцев». Однако до Иоанна Грозного это осуществлялось под лозунгом единства Русской земли и силами того же правящего слоя. Грозный первым разделил Русскую землю и ее правящий слой на две неравноправные части, что имело далеко идущие неблагоприятные последствия.
Грозный старался защищать Русь так, как он понимал это. То, что произошло с царем, напоминает «прелесть»
И все же следует отрешиться от однобоких клише в отношении великого русского царя. Его ни в коем случае нельзя считать ни трусом, ни параноиком, ни садистом, ни развратником, каковым его любили рисовать либеральные историки. Это был человек глубокой веры, тонкого ума, осознания своей высокой миссии, человек большой воли и большого мужества. Он старался хранить и защищать Русь так, как он мог и понимал это. То, что с ним произошло, скорее напоминает «прелесть» – духовный самообман или неадекватную оценку действительности. Чрезмерно завышенная оценка боярской измены и следование неверным, формальным и законническим образцам привела страну ко многим бедствиям, а его – к личной трагедии. Эту «прелесть» царь искупал глубоким покаянием, памятником которого явился Синодик. За эту веру, покаяние, великие свершения, а главное – любовь к Богу и своему Отечеству русский человек всегда будет помнить Ивана Грозного. Глубоко и верно написал Пушкин:
Своих царей великих поминают
За подвиги, за славу, за добро,
А за грехи, за темные деянья
Спасителя смиренно умоляют[10].
Здравая и трезвая оценка правления Иоанна Грозного насущно необходима не только для сохранения исторической памяти, но и для дальнейшего государственного строительства. И добавим, что среди властителей исторической России есть гораздо более подходящие кандидатуры на причисление к лику святых, например князь Владимир Мономах или император Павел I, чем Иоанн Грозный. Он явно не святой и все же – великий правитель Руси.
[1] Расчеты численности населения Московской Руси взяты из: Вернадский Г.В. История России. Киевская Русь. М., 1996. С. 115–116.
[2] Скрынников Р.Г. Царство террора. М., 1995. С. 400.
[3] Малеин А.И. Сказания Альберта Шлихтинга. М., 1934. С. 55.
[4] Виппер Р.Ю. Иван Грозный. М.; Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1944. С. 124.
[5] Скрынников Р.Г. Царство террора. С. 536, 530.
[6] Там же. С. 25.
[7] См.: Солоневич И. Народная монархия. М., 1995.
[8] См.: Платонов С.Ф. Смутное время. М., 1991.
[9] Галицко-Волынская летопись. СПб., 2005. С. 35.
[10] См.: Пушкин А.С. Борис Годунов.
Источник: http://the-biografii.ru/ http://www.peoples.ru/ http://www.pravoslavie.ru/
