Андрей Рублев – исторический фильм, рассказывающий о знаменитом художике и иконописце, отображающий духовную жизнь монастырей и скитания монахов. Фильм из разряда тех, которые необходимо смотреть и можно причесть к знаковым. Смотрите фильм Тарковского об искусстве иконописца Андрея Рублева, который так и называется «Андрей Рублев»
Показан быт средневековой Руси и полный переживаний сложный жизненный и творческий путь великого живописца. Этот фильм 1966 года был и остается крайне сильным и вдохновляющим, он был награжден на Каннском фестивале и не теряет своей остроты.
Преподобный Андрей Рублев иконописец фильм
Не известно в точности, когда родился Андрей Рублев, к какому сословию принадлежал, кто был его учителем в живописи. Большинство исследователей считают условно 1360 год датой рождения художника. До 1405 принял монашество с именем Андрей.
Самые ранние сведения о художнике восходят к московской «Троицкой летописи».
В 1405 преподобный Андрей работал совместно с Феофаном Греком и Прохором, «старцем с Городца», над украшением иконами и фресками Благовещенского собора Московского Кремля, домового храма московских князей. Участие в почетном заказе по украшению домовой церкви Василия Дмитриевича, старшего сына Дмитрия Донского, наряду со знаменитым тогда на Руси Феофаном Греком характеризует Андрея Рублева как уже достаточно признанного, авторитетного мастера.
Следующее сообщение Троицкой летописи относится к 1408 году — вместе с Даниилом Черным Андрей Рублев работал над росписью и иконостасом Успенского собора во Владимире.
От работ Андрея Рублева и Даниила Черного во владимирском Успенском соборе до наших дней дошли иконы иконостаса, составлявшие единый ансамбль с фресками, частично сохранившимися на стенах храма. Умение объединить единым эмоциональным звучанием большие многофигурные группы составляет одну из особенностей композиционного дара Андрея Рублева.
Следующей по времени создания работой Андрея Рублева между 1408-1422 является так называемый «Звенигородский чин», один из самых прекрасных иконных ансамблей рублевской живописи. Чин состоит из трех поясных икон: Спаса, архангела Михаила и апостола Павла.
Звенигородский «Спас» как бы утрачивает известную отвлеченность образов божества и предстает очеловеченным, внушающим доверие и надежду, несущим доброе начало. Мастер наделяет Христа русскими чертами и внешне и дает их ощутить во внутреннем складе, в особой тональности состояния: ясности, благожелательности, деятельном участии. Рублевская живопись ликов иная по сравнению с экспрессивными византийскими.
Русский иконописец предпочитает мягкую светотеневую манеру, так называемую плавь, то есть плавно, «плавко», как говорили иконописцы, и в несколько слоев положенные тона, с учетом просвечивания более ярких подкладочных через прозрачные и светлые верхние.
Живопись Андрея Рублева, особенно Звенигородского чина, отличают особая чистота цвета, благородство тональных переходов, умение придать колориту светоносность сияния.
Искусство Андрея Рублева фильм
В двадцатых годах XV века артель мастеров, возглавляемая Андреем Рублевым и Даниилом Черным, украсила иконами и фресками Троицкий собор в монастыре преподобного Сергия, возведенный над его гробом. В состав иконостаса вошла как высокочтимый храмовый образ икона «Троица» — самое прославленное произведение Андрея Рублева.
Существует свидетельство одного из источников XVII века о том, как игумен монастыря Никон поручил Андрею Рублеву «образ написати пресвятыя Троицы в похвалу отцу своему святому Сергию». Преподобный Сергий Радонежский твердо верил, что «взиранием на святую Троицу побеждался страх перед ненавистной рознью мира сего».
Издавна существует несколько вариантов изображения Троицы, иногда с подробностями застолья и эпизодами заклания тельца и печения хлеба (в собрании галереи это иконы Троицы XIV века из Ростова Великого и XV века из Пскова).
В рублевской же иконе внимание сосредоточено на трех ангелах, их состоянии. Они изображены восседающими вокруг престола, в центре которого помещена евхаристическая чаша с головой жертвенного тельца, символизирующего новозаветного агнца, то есть Христа. Смысл этого изображения — жертвенная любовь. Левый ангел, означающий Бога-Отца, правой рукой благословляет чашу.
Средний ангел (Сын), изображенный в евангельских одеждах Иисуса Христа, опущенной на престол правой рукой с символическим перстосложением, выражает покорность воле Бога-Отца и готовность принести себя в жертву во имя любви к людям. Жест правого ангела (Святого Духа) завершает символическое собеседование Отца и Сына, утверждая высокий смысл жертвенной любви, и утешает обреченного на жертву.
Глубина осведомленности Андрея Рублева в области древних символических образов и их толкований, умение соединить их смысл с содержанием христианского догмата предполагают высокую образованность, характерную для тогдашнего просвещенного общества и, в частности, для вероятного окружения художника.
Последняя работа преподобного Андрея относится к 1427-1430 – это создание росписи Спасского собора Спасо-Андроникова монастыря в Москве.
29 января (11 февраля) 1430 преподобный Андрей отошел ко Господу и погребен в Спасо-Андрониковом монастыре.
Андрей Рублев — имя, ставшее символом Святой Руси, символом непостижимого древнерусского искусства, символом великого русского человека, каким он может и должен быть. Непостижимая для современного человека чистота, мудрость и одухотворенность сквозят во всех его немногочисленных работах, дошедших до наших дней. Ныне в Спасо-Андрониковском монастыре располагается музей имени Андрея Рублева.
Преподобный Андрей Рублев, иконописец, канонизирован Поместным Собором РПЦ 1988 года. Память преподобного Андрея Рублева празднуется в день его тезоименитства 4 (17) июля.
Первую икону преподобного Андрея с житием написала Ирина Васильевна Ватагина; задача эта была поставлена перед нею еще о. Всеволодом Шпиллер, благословившим создание иконографии.
Первая часть. Полет простого мужика на воздушном шаре. Действие происходит в конце 14-го века.
Как могли простые русские мужики додуматься до полета? В стране — серость, притеснение свободомыслия. Тем не менее, живая творческая мысль жива. Интересный момент: на лодке к тому месту, где строится шар (а шар — это скорее мешок, сшитый из всякого тряпья) в спешке приплывает мужик Ефим. Его первые слова: «Давай быстрее, поторапливайся!» То есть, он знает, что совершаемое ими — это преследуемо, запрещено. Тем не менее они делают свое дело, и шар, не смотря на приплывших стрельцов, успевает взлететь. Ефим летит над полями, реками. Ему открываются безграничные просторы земли. Ефим смеётся, смеётся как ребенок — его охватывают радость, чувство свободы. Недаром Тарковский в конце сюжета показывает лошадь, катающуюся по земле. Только в условиях воли, свободы лошади от переизбытка энергии специально падают на спину и купаются в росе, скопившейся на траве.
Следующий сюжет. «Скоморох».. Через поле идут три монаха — Кирилл, Данила и Андрей Рублёв. Идут в Москву, в поисках работы. И тут их застает дождь. В поисках укрытия они заходят в какой-то дом, уже переполненный крестьянами, так же пережидающими ливень. Когда монахи заходят внутрь, в помещении царит оживление. Все внимание приковано к скомороху, решившему развлечь невольных зрителей. Ему много не надо — было бы внимание, ну, и как плата за выступление — кусок хлеба, кружка браги и крыша над головой. Импровизирует он великолепно. Все, разинув рты и хохоча, слушают его. Его жанр — породия, где высмеиваются нравы бояр. Естественно, народу интересно его слушать.
Никто даже внимания не обращает на трех зашедших монахов. Не будь этого скомороха, что бы стали делать люди? Скорее всего, стали бы обращаться к ним со своими вопросами и просьбами. Но сейчас никому нет дела до служителей церкви. И монахи, зайдя вовнутрь, тут же почувствовали некоторую отчужденность от них собравшегося в хате народа. Да и скоморох, в силу своего ремесла и характера, тут же поддел их своей шуткой. «Ну-ну.. мы не пъем.. И баб не трясём..» Фраза короткая. Но достаточная, чтобы показать разницу мужду вошедшими и собравшимися в доме людьми. Нет к монахам никакого внимания.
И, желая осадить шутника, Кирилл как бы вскользь говорит: «Бог создал попа, а черт — скомороха». Т.е., то, что слушали крестьяне — это не богоугодно. А потом, через несколько минут, Кирилл вообще куда-то изчезает из избы, якобы во двор выходит (как он объяснил Андрею). Уже потом становится ясно, что он просто донёс на скомороха проезжающим мимо стражникам. Стражники заходят в избу, манят скомороха пальцем, оглушают его и увозят. Кириллу-то зачем это нужно было? Толи стало завидно, что кто-то по-настоящему талантлив, толи ему обидно стало, что не только проповеди и молитвы могут привлечь внимание людей.С одной стороны, слова Крилла о том, что Бог придумал попа, а черт скомороха — верны.
Верны хотя бы тем даже, что одно-единственное выступление артиста поддолкнуло некоторых из слушавших его на выяснение отношений. Так, на улице поссорились двое перепивших браги. Поссорились так, что один начал хвататься за оглоблю и неединыжды пытался ударить второго. Того же спасло только отсутствие у нападавшего координации движений. Но попытка убийства на глазах у стражников — это ерунда. То, что поссорились двое пьяных — дело обычное. На них стражники даже внимания не обращают.
А нужен им не пьяный дебошир, а источник возмущения, тот, кто подталкивает людей на беспорядки, то есть сам скоморох. Грубо, с применением силы и сломав скоморошьи гусли, они забирают его с собой — в тюрьму, на пытки. Интересный момент. Когда монахи уже вышли из избы и пошли своей дорогой, мимо деревьев, вдоль речки, на заднем плане показаны всадники — стражники со своей «добычей», тоже как бы неторопливо бредущие, тоже своей дорогой. Долг они свой исполнили, торопиться им больше некуда…
След. эпизод. «Феофан Грек». Действие происходит уже в 1405-м году (а предыдущего эпизода — в 1400 г.). Проходя мимо некоего лобного места, Кирилл становится свидетелем пыток точно такого же бедолаги, арестованного 5 лет назад по его доносу. Лобное место находится недалеко от храма, куда целенаправленно направляется Кирилл и где ожидает встретить Феофана Грека. В храме, в котором идет внутренняя отделка, на простой деревянной скамье лежит этакий старичек-божий одуванчик.
Кирилл (видимо, он откололся от Андрея с Данилой) сразу же определяет, кто перед ним. И начинает изощренно, не без умысла, льстить Феофану. Мастер же, видимо, любил комплименты от людей образованных, начитанных, коим себя показал Кирилл, к месту прочитав несколько цитат из церковных книг. Феофану настолько приятны слова монаха, что он тут же, даже не зная собеседника, предлагает ему идти к нему в помощники. Почему бы не пойти, коль мастер зовет? Но для этого нужно иметь хоть какую-то способность и тягу к иконописи, коей у Кирилла и не было (недаром он оказался один — без Андрея с Данилой).
Сам же он был довольно завистлив и честолюбив. Нет, говорит, не пойду к тебе. Пока не пойду. А пойду, когда ты, Феофан, сам за мной в Андрониковский монастырь приедешь, и прилюдно, при Андрее Рублеве (этим как бы принизив его), позовешь меня. Но не вышло. Зимой Феофан, видимо понял о поспешности своего решения взять Кирилла в помощники, и позвал не его, а знаменитого уже к тому времени Андрея Рублева. Ведь сколько времени прошло после встречи — полгода? За это время Феофан, возможно, о своем обещании, данном Кириллу, просто позабыл. А если даже и помнил, то просто передумал.
Ведь нужны ему были в помощники мастера настоящие, а не те, кто может лить комплименты на душу живописца.
Зимой в Андрониковский монастырь прискакал посыльный от великого князя. С известием, что князь повелевает Рублеву явиться в Москву, для росписи храма Святого Благовещения вместе с Феофаном Греком.. Когда посыльный передавал требование князя, Кирилл слушал и пытался ничем не выказать своего расстройства. Но естественно, его эта новость здорово задела. Он даже всю ночь не спал, потеряв счет времени. И в душе у него вместо смирения росли гнев, несогласие. Все-таки он здорово завидовал Андрею…
Андрея тоже удивило решение Феофана (ведь это он выбрал себе напарника и рекомендовал его князю). Но не раздумывая, он дал согласие, ответив,что без промедления явится в Москву. Сначала он предлагает идти вместе с ним своему учителю — монаху Даниилу. Однако тот отказывается, мотивируя это тем, что его не звали. Андрей чувствует, что своим согласием он обидел учителя. И ночь перед уходом у него проходит без сна. Утром Рублев стучится в келью Даниила и просит у него прощения. Даниил, понимая, что ученик перерос своего учителя, едва ли не со слезами прощает Андрея и отпускает его. Иди, говорит, ведь и мне гордость тоже. Как раз момент прощения и застает Кирилл, заглянувший в келью Даниила тоже для прощания.
Но застав в келье Андрея, Кирилл даже не стал переступать порог. Вышел во двор и устроил скандал. Мол, вы, братья, из монастыря рынок устроили, потому что каждый из вас за иночество чем-либо заплатил. По сути, он оклеветал монахов. Вобщем-то, он и так хотел идти в мир, бросить монастырь. Но вместо того, чтобы уйти тихо, он решил что-то доказать. Его крики услышал настоятель монастыря отец Никодим. Услышал, разгневался и безвозвратно выгнал Кирилла. Бывший монах настолько обозлилися, настолько обиделся, что в сердцах даже убил посохом свою собаку, увязавшуюся за ним.
«Страсти по Андрею». 1406 год. А Андрей, взяв в помощники сначала троих послушников, пошёл в Москву. Это потом с ним остался только Фома. Остальные делись куда-то.. Фома постоянно рассказывал Андрею всякие небылицы, мастер даже забеспокоился, уж не заболел ли помошник-то у него? До Москвы они добирались какими-то нехоженными тропами, через лес. Мог ли среди деревьев, там, где нет даже дороги, встретить Рублев Феофана Грека? Ведь Грек в это время должен был работать в Москве. Тем не менее они якобы встречаются.
И Андрей так явственно представляет себе Феофана, что не сразу и понятно, что это приём такой гениального режиссера фильма.. Итак, они встречаются, как бы совершенно случайно, среди леса. И дальнейший путь Андрея проходит в беседах и спорах с Феофаном. Из этих разговоров, из образов, формируемых Андреем, становится ясно, что он готов отдать жизнь за народ, готов пойти так же, как Христос, на Голгофу, готов принять муки.
У Феофана же позиция — люди что-либо делают только из страха, каждый трясется за свою шкуру. Позиция Андрея: люди, особенно русские люди, делают все от души, по бескорыстию, не из страха. Если же и делают что-то не так, как думает Андрей, так это от полной безысходности. Верить надо в народ. Верить. И Христос, он тоже, по мнению Андрея, на крест взошел не для демонстрации смирения, а для того, чтобы народ, бывший свидетелем казни, понял всю несправедливость и восстал против тех, кто распнул Иисуса.
За речи эти Феофан даже Сибирь пророчит Андрею. А Рублев удивляется, как Феофан, в душе своей так плохо думая о людях, вообще писать-то может? Будь у Рублева мысли такие, он бы давно в пещеру ушел. А Феофан на своем (и мне почему-то он ближе!): народ не меняется, все идет по кругу, и появись Иисус сейчас, его бы снова с радостью распяли. Позиция Андрея: да, некоторые вещи люди, не подумав, совершают. Плохие порой вещи. Но ведь они потом раскаиваются! Понимают, что плохое сотворили.
А Феофан: так это же потом!! Чего потом-то каяться? И получается с позиции Рублева, что пусть ты сотворил дурное, главное, что ты потом каешься. И народу, по мнению Рублева, при предательстве Христа Иудой смерть христова и не нужна была. Купил его у Иуды не народ. А те, кто власть имел, образование, возможность формировать мнение. Андрей в душе прощал народу и его неведение, и его темноту. Всё народ вынес, все стерпел, и смирением своим у Всевышнего заслужил за всё прощения. Идеалист!..
Феофан, как уже говорилось, слушая Андрея, оху.., диву давался.. Упекут тебя, говорит, на Север за эти речи. А Рублев: а что, нельзя говорить, что думаешь? Можно, отвечает Грек. Но можно только человеку свободному, мирскому, а не принявшему монашеский сан.
«Праздник». 1408 год. По дороге во Владимир (Андрей Рублев с Даниилом и помощниками подрядились расписать Успенский собор) монахи становятся свидетелями языческого праздника Ивана Купалы. Андрей, как натура восприимчивая, тонко чувствующая, очень заинтересовался происходящим. Он обратил внимание на звуки рожков и флейт, на проблески костров. Покинув становище монахов, расположившихся на берегу, он пошел на огни и очутился в центре языческого гуляния. Сотни обнаженных люднй бегали по берегу, купались и предавались любви. Кругом царили радость, любовь.
Это была некая вакханалия плоти. И все было облачено в какие-то мистические рамки. И сгустившиеся сумерки, и костры, и колдовские ритуалы, — всё создавало атмосферу таинственного, запрещенного. А Андрею — интересно наблюдать. То, что за ними подглядывает православный монах, очень разозлило некоторых участников праздника (организаторов?). Андрея поймали и привязали в каком-то сарае к столбу. Но провисел он недолго, так как был отпущен женщиной-язычницей, почему-то поверившей Андрею. Она объяснила, что язычники боятся, как бы монахи не навели на них стражников.
Ведь те просто переловят всех, а потом кого насильно обратят в христианство, а кого просто плетьми забьют. Но Андрею она поверила. И даже попыталась соблазнить его. Было ль, не было ль что там у неё с ним — понятно не очень. Скорее всего, нет. Хотя.. В-общем, до конца досмотреть Андрею все-таки дали. Вернулся он к монашеской братии весь исцарапанный. И смущенный. Ведь был свидетелем (а может и участником?) едвали не свального блуда. А эту сторону жизни, жизни язычников, он никогода еще не видел.
И никогда еще не встречал такого понимания любви..
Нет, не согласен был Андрей с подобным представлением о любви.. Потому что в этом празднике плоти, в отличии от христианских праздников души, оказывается, не всем место есть. Здесь нет места старым и больным. Бабка, тоже ставшая свидетельницей празднества, сидит утром всеми забытая, погруженная в свои думы. Она здесь не нужна. И ей этот праздник уже не нужен.
Несмотря на все предосторожности, все-таки нашлись люди, донесшие на праздновавших.
Фильм Тарковского Андрей Рублев смотреть
Едва Андрей вернулся в монашеское становище, как с дальнего берега послышались крики злобы и отчаяния. Кто-то (уж не Кирилл ли снова?) донес на язычников. И вот прискакали стражники, начали ловить сонных, сомлевших от бессонной ночи людей. Кого-то без особого труда удается поймать. Но некоторые, оказав сопротивление, пытаются убежать. Кто-то бросается в реку и уплывает. Свою веру, свои убеждения эти люди почему-то ни за что не хотят променять на иного бога. Им вполне хорошо, вполне комфортно и со своим лесным, пусть и не таким всемогущим, как Христос, божеством…
«Страшный суд». 1408. Андрей Рублев, Данила м подмастерья (среди них и Фома) уже вторй месяц находятся во Владимире, в Успенском соборе. Время идет, а еще ничего не начато. Старший у них — Андрей. Казалось бы, знай работай. Но Андрею что-то мешает начать роспись храма. Его не устраивает работа «под копирку», когда в каждом храме художники изображают грешников и сцены Страшного Суда.
Однажды, во время отсутствия Андрея, в храм зашел его ключник с новостью, что в связи с простоем архиерей города послал гонца к великому князю, Василию 1-му, в Москву, чтобы тот принял хоть какие-то меры относительно живописцев. О простое, о бесплодной трате времени говорит Андрею и его друг и учитель Даниил. Он тоже удивляется бездействию Рублёва. По его убеждению время, великолепное время, уходит, и им просто не успеть будет расписать храм до осени. «Ну что, что тебе надо? Знай пиши.. У меня уже и план готов. Слева грешники, справа гиенна огненная, дьявол, глазыщи у него, дым из носа… » По нему так, нарисовал, что требуется — и все, свободен. Именно так и поступает большинство. Но у Андрея совсем иная задумка. Он сам даже еще не знает, какая. Его не устраивают просто сцены кары, сцены возмездия.
Толи в Москве, толи там же, во Владимире (в фильме это не определено четко), происходит встреча Рублева с великим князем. Скорее всего, в великокняжеских палатах, в Москве. В помещении только что закончилась оттделка и идет приемка работы. Оценка Рублева: «Лучше и не надо. Легко, свободно.» Оценка великокняжеского слуги: «Я бы все заставил переделать». А работали мастера действительно вдохновенно.
Некоторые даже чертежа не делали, камень резали сразу, без эскиза. «Как птицы поют, так работали». И узор действительно вышел лёгкий, ажурный, свободный. Не совсем только устраивало мастеров качество камня, с которым пришлось работать. Крошился. Но как бы не сработали, хорошо ли, плохо ли, — переделывать они ничего не собирались. Лучше бы все равно не вышло, да и другая работа ждала, в Звенигороде, у брата великого князя. Услышав о том, что резчики собираются уходить, и не куда-нибудь, а к его брату, то есть к его сопернику, Василий 1-й в лице изменился. Вовсе не нужно ему было, чтобы у кого-то еще появилась такая же красота, тем более у брата (работа-то, значит, понравилась все-таки!..). Тут же им был отдан приказ вооруженному отряду, чтобы ехал в Звенигород. Зачем? С какой целью? Об этом резчикам известно не было, но узнать все-таки пришлось.
По пути в Звенигород мастера шли лесами. И тут на глухой тропинке им встречается тот самый отосланный Василием отряд. Резчиков ждали. Мастера были схвачены и тут же все до единого ослеплены. Глаза выкалывались молча, без объяснений, ножами и кинжалами. Вот такое решение принял, оказывается, великий князь. Не убил, нет. Только лишь изуродавал. Ни себе, ни другим, тем более своему сопернику.
А поиски вдохновения у Андрея тем временем все продолжались. Однажды в храм заходит сумасшедшая. Так как она была дурочкой, говорить даже не умела, то ей многое прощалось, в том числе и то, что она не надевала в храме платка. Глядя на нее, Андрея вдруг осенило. Не идею страха, возмездия должна выражать роспись на стенах, а идею всепрощения, идею любви (именно о любви Андрей очень много говорил в княжеских палатах). И работа сдвигается с мертвой точки. Скорее всего, отделка к назначенному сроку была закончена.
«Набег». 1408 г. Осенью все того же 1408 года под Владимиром братом великого князя было собрано немалое войско. Не для обороны или наступления, а для укрепления приближающихся татарских войск. Несмотря на данную митрополиту московскому клятву в том, что братья никогда не пойдут войной друг против друга, что всегда будут жить в мире и согласии, брат у Василия нарушил данное перед Богом обещание и вместе с татарами пошел на Владимир. Татарский военачальник все подшучивал над ним: «Да, крепко ты хочешь стать великим князем, раз даже на брата пошел!» Вообще-то, татарам подобные распри и межусобные войны были только на руку — Русь от них крепче не становилась.
Орда давно уже точила зуб на крепнущее русское государство, и после поражения Мамая на Куликовом поле в 1380-м году она не была против того, чтобы великим князем был свой, подчиняемый Орде человек. Понятно, что клятвопреступление брата Василия 1-го было только на руку татарам. Владимир же в это время был почти безоружен — основное войско ушло воевать с Литвой. Владимирское княжество играло немаловажную роль, и его захват означало подрыв мощи князя московского, то есть Великого князя. Естественно, татары не ставили целью покорить только Владимир и ограничиться этим.
Город этот был всего лишь промежуточным звеном. Покоренный Владимир достается на растерзание татарам и войскам клятвопреступника. А далее объединенные силы ордынцев и брата Василия 1-го планировали ударить по Москве.
Итак, встреча татар с русскими происходит. Сначала — некоторое недоверие. Но потом татарский военачальник видит трусливый характер брата Василия 1-го, видит, что он готов быть у него едва ли не «шестеркой». Можно ли относится к такому человеку с уважением? Презрение и усмешка написаны на лице татарского военачальника, ведь русский готов на все. На все — ради власти, пусть даже купленной ценой предательства своего народа. Но мало соединиться с татарскими войсками, мало показать им дорогу на Владимир.
Предатель готов убивать и грабить своих сородичей, готов и дальше идти против Бога. Татарские и русские войска врываются во Владимир. Сопротивление слабое, так как Василий увел дружину на Литву. Но нападавшим нужна кровь. И они безжалостно убивают вставших на защиту города крестьян, мужиков, убивают детей, женщин. Жгут дома, угоняют скот. Единственное место, где, по мнению безоружных жителей можно укрыться — это каменный храм Успенского собора, внутренняя отделка которого недавно закончена Андреем Рублевым.
В городе царит хаос. Убивают жителей, рушат строения. Даже с куполов храма татары вместе с предателями срывают золотые листы. Кругом смерть, разрушение, паника. Клятвопреступник потерянным взглядом, едва ли не взглядом помешанного, смотрит на творящееся зло. Видимо, понимает, что не смыть ему в будущем этого греха.
А татары пытаются сломать церковные врата. Специальным тараном бъют по створкам, но двери крепки, не поддаются. Внутри же храма нашли убежище сотни жителей. Все молятся, взывают Господа о пощаде. Но тщетно. Ворота трещат, распахиваются, и вовнутрь врываются всадники. Начинается побоище. Людей топчут копытами лошадей, рубят саблями. Один из русских-захватчиков хватает блаженную и тащит ее куда-то наверх. Андрей, увидев это, хватает топор и сзади бъет насильника по голове. Тот с раскроенным черепом растягивается на лестнице
Убиты все. Все, кто пытался найти убежище под крышей собора. Только блаженная да Андрей как-то сумели спастись, затеряться среди изрубленных тел. Да, остался еще один живой. Ключник храма. Татары нашли его, привязали к скамье и стали пытать. Думали, он им скажет, где спрятано церковное золото. Вместо же ответа тот отвечает только проклятиями. Пытают его долго, изощренно. В конце концов, не добившись ответа, уже привязанному зачем-то обматывают голову полосами белой ткани, а скамью ставят горизонтально. И заливают ему в рот кипящий свинец. Слышны только хрипы и бульканье…
Все, все убиты. Пол устлан мертвыми телами. В храме горят стены, иконостас. Татар уже нет, ушли. Среди мертвых тел ходит Андрей, ходит и смотрит на свою работу, уничтоженную варварами. И тут вдруг видит Феофана Грека. «Феофан, ты же помер!» В-общем, привиделся ему Феофан, причем очень явственно. Поговорили… Андрей, пораженный подлостью людей (а ведь он раньше верил в людей!), обещает Феофану, что возьмет на себя обет молчания. К тому же и за убийство тоже как-то расплачиваться надо. А слова Феофана: «Зло человеческую плоть приняло.
Покушаешься на зло — на плоть человеческую покушаешься». Уж не то ли сказать хотел Феофан, что все зло — оно в душах людей? Так же как добро, любовь.. Со всем человек справится, со всеми бедствиями и их последствиями. Но и сам человек может превратиться в дьявола, если злоба в душе у человека поселилась. Не следует ли из этого, что понятия добра и зла, бога и дьявола появляются только там, где появляется человек? Значит ли это, что бог только в душе человеческой поселиться может?
В-общем, Рублев клянется, что отныне молчать будет. С людьми ему отныне не о чем разговаривать. И иконы писать бросит. Не нужно это никому, оказывается. Феофан пытается отговорить Андрея (Подумаешь, иконостас сожгли!). Пытается убедить его, что Андрей ошибается, что веры нельзя терять — ни в людей, ни в Бога… И советует ему так и жить — между великим прощением и собственным терзанием. Исчезает.. Да, еще перед исчезновением его Андрей спрашивает, долго ли на Руси народ зло терпеть будет? А Феофан: всегда, наверное..
«Молчание» 1412год. Рублев вместе с блаженной пришли в Андрониковский монастырь. Их приняли, не выгнали. А в стране в это время страшный голод. Вымирает страна. Вот и монахи питаются одними полугнилыми яблоками. Во время одной из трапез этими самыми яблоками странники, нашедшие временный приют под крышей монастыря, рассказывают о нынешнем неурожае, о том, что народу осталось совсем мало. Тут один из них стал говорить, что во Владимире — вообще почти никого. А кто остался, те мышей да крыс ловят и их же и едят.
Говорил он это почти шепотом, так как, по его словам, неделю назад спасался в озере от волков — всю ночь простоял. Вот и простудился. После его рассказа в трапезную за яблоками молча зашел Рублев, выбрал несколько штук и удалился. Странник начал расспрашивать о судьбе рублевской артели. Тут его узнал один из монахов. Оказывается, это Кирилл. Наскитался по миру, досмерти устал.. Вот и пришел просить прощения у настоятеля монастыря. Игумен, сначала злой и неприступный, сжалился над отступником и разрешил ему остаться. Но при услови, что Кирилл 15 раз перепишет Святое писание.
Преподобный Андрей Рублев Тарковского
Тут во дворе послышались шум, крики, топот копыт. Это татары прискакали. Что им надо — не совсем понятно. Взять с монастыря абсолютно нечего: ни денег нет, ни еды. Оскудение полное. Покрасоваться ли они приехали, делать ли им нечего было? Не суть важно… Прискакали. Все при оружии, на боевых конях. Все веселые, смеются, что-то кричат на своем языке. Одним словом — завоеватели. Хозяева. А хозяева не объясняют своих поступков. Смеясь, стали кидать дворовым собакам куски полупротухшей конины. Началась свара — собаки тоже, как и люди, были голодными. За всем этим молча наблюдал Андрей (он во дворе обжигал какие-то камни). Тут его блаженная, с которой он пришел, и которая тоже сейчас была во дворе, схватила кусок мяса — страшно есть хотела.
Этим она обратила на себя внимание татарских воинов. Один из них отобрал у нее гнилое мясо и дал другой кусок. И начал обещать ей сказочную жизнь в Орде, если она поедет с ним. «Конины будет сколько хочешь! Деньги в волосах носить будешь!» Дурочка итак без мозгов была, а тут вообще с катушек съехала. Заплясала, запрыгала… Андрей пытается отвести ее от татар, а та упирается, вырывается. Поверила, одним словом, татарским сказкам. Посадив ее на коня, татары с гиканьем увозят ее с собой. Хоть что-то поимели с нищих монахов!
Андрей в шоке. И сказать-то ничего не может — обет все-таки. Тут к нему подходит Кирилл. Ты, говорит, не переживай. Поиграют, да отпустят. Грех это — блаженную обижать. А в глазах Андрея — отчаяние. Переживает. Он же за нее в ответе был. Он-то знает, что нет у этих подонков понятий греха или раскаяния. Наиграются — и ножом по горлу..
«Колокол». 1423. Мертвая деревня. Все умерли от какой-то болезни. В живых остался лишь один парнишка, Борис, сын литейщика. В деревню приезжают княжьи люди. Ищут как раз этого самого литейщика (он был мастером по литью колоколов). А Борис сообщает, что все поумирали. Ладно… Собираются уезжать. Парень вдруг соскакивает с завалинки, бежит за гонцами и начинает умолять: меня, меня возьмите! Я знаю, как колокола лить.
Батя мне перед смертью секрет меди колокольной раскрыл. Поверили. Взяли. Назначили старшим над литейщиками. И у парнишки получилось. Он и глину какую-то особую нашел (чисто интуитивно?), и сроки заливки сам определил (тоже случайно?), и вообще, поставил себя так, что все ему подчиняться стали. Если кто шел поперек его указам, не слушался — тех он безжалостно отдавал под плети. И все у него получилось. С первого раза. Правда, парень практически дошел до нервного срыва.
За всем процессом отливки колокола наблюдал Андрей Рублев. Больше-то мешался, конечно. Гнали его вначале, мол, батя, шел бы ты отсюда, зашибем еще. Нет, ему интересно.. Смотрит и диву дается. Как? Как простому пацану удалось наладить такое производство?
Когда колокол отлили, когда он показал свой голос, когда Бориса показали как некое чудо венецианцам (показали — и забыли. Спасибо тебе за труд, а мы поедем дальше), тогда-то у пацана и случилась истерика. Оказывается, ничего-то он и не знал. Ни секрета ему никто не передавал, ни навыков. Все сам, интуитивно. Конечно, такого не могло быть. Скорее всего, он, как сын литейщика, кое-что знал, что-то слышал, чему-то от отца научился. Просто сумел так взвинтить себя, что вся информация, услышанная даже краем уха, в нужный момент проявилась и в сознании, и в действии.
Колокол готов. Князь уехал. Рабочие ушли. Только Борис остался лежать на земле. У него нервный срыв от перенапряжения, от усталости, от недосыпа. И тут к нему подходит Андрей. И начинает его успокаивать. Заговорил! Наконец-то простой человек, из народа, показал своим самотверженным трудом, что в людей можно верить, что не оскотинились мы окончательно. Что пока живут еще такие вот самородки — будет стоять и земля наша.
«Ну-ну… Перестань. Так и будет дальше. Я буду иконы писать, а ты колокола лить». Снял с себя Андрей обет молчания и обет отказа от иконописи. Вера к нему вернулась. И в себя, и в людей, и в Бога.
2016 год юбилейный для шедевра мирового кино – фильма «Андрей Рублев»: исполняется 50 лет самому фильму и 45 – со времени выхода киноленты к зрителям всей страны, то есть к народу.
Однако некоторые кинокритики по телеканалам и в прессе уже поспешили «отменить» юбилей фильма (а другие и вовсе считают, что не стоит затевать разговор об этой картине, потому что «уже все сказано»). Почему?
Дело в том, что путь к зрителю фильма «Андрей Рублев» был длинным и сложным. Порой становился драматичным, иногда приобретал даже авантюрную окраску. И все из-за того, что картина много раз возвращалась «на переделки», «сокращения и исправления» по разным причинам, о которых и будет рассказано ниже.
Акт приемки фильма «Андрей Рублев» Комитетом по кинематографии СССР был выдан 25 августа 1966 года
Акт приемки фильма Комитетом по кинематографии СССР был выдан, хотя и с оговорками, 25 августа 1966 года. Подобный «акт» и являлся точкой в деле производства, то есть создания фильма, в советское время.
Эту дату и принято считать датой выпуска фильма.
Но фактически на экраны страны фильм вышел через пять лет – в декабре 1971 года. Эта дата тоже обозначена в справочной литературе. А до «ограниченного проката», как тогда определялись нормы показа фильмов в кинотеатрах, картина или демонстрировалась на так называемых «закрытых просмотрах», или «подпольно» – то есть в обход существующего порядка, нарушение которого предусматривало уголовное наказание.
Это сказано, чтобы прояснить дату выхода фильма на экраны страны.
Что же касается «судьбы фильма», то о ней как раз стоит говорить, несмотря на то, что якобы уже «все написано». Здесь дело касается вопросов сущностных, религиозных, о которых если и написано в книгах и многочисленных статьях о фильме, то как-то вскользь, мимоходом.
А то и вообще не говорится.
А между тем эти вопросы и есть то самое главное, сущностное, о чем и стоит говорить и писать, когда речь ведется о фильме, который, по опросам кинокритиков многих стран, входит в число 100 лучших кинолент всех времен и народов.
Почему?
Ответ на этот вопрос получим, если скажем о том, чему служит киноискусство, о его значимости в духовной жизни страны, его художественной силе, которая во многом отражает душу народа.
Вот что более всего волновало меня, когда я решился написать об «Андрее Рублеве». Хотя я уже касался этих вопросов, когда работал над «Повестью о старшем брате» – актере Анатолии Солоницыне, воплотившем на экране образ преподобного Андрея Рублева, иконописца, ныне прославленного Русской Православной Церковью в лике святых. Но в той книге, выдержавшей несколько изданий, все же говорилось более о личном, о творчестве именно актера, на долю которого выпала судьбоносная роль, определившая всю его дальнейшую судьбу. А мне все эти годы, после ухода брата, а затем его друзей и товарищей по актерскому цеху, хотелось рассказать обо всем фильме – о том, почему именно он стал одним из флагманов нашего русского национально искусства. Почему именно «Андрей Рублев» не стареет, не изнашивается, как многие и многие фильмы и их копии, но, наоборот, с течением времени все яснее, все отчетливее становится видна его духовная сила.
Сценарий фильма «Андрей Рублев». Журнал «Искусство кино» №4, 1964 г.
Сценарий фильма «Андрей Рублев». Журнал «Искусство кино» №4, 1964 г.
Мне не давала покоя мысль: как это двум молодым людям – Андрею Тарковскому и Андрею Кончаловскому (Михалкову-Кончаловскому) – оказалось под силу написать такой замечательный по художественным достоинствам и содержанию сценарий – по сути дела роман? И как им, далекими от Церкви людьми, удалось во многом понять духовную и бытовую жизнь монашества? И что было упущено ими из-за того, что время понимания людьми художественной среды существа духовных высот Православия, монашеской жизни еще не пришло? И как потом уже одному Андрею Тарковскому удалось подняться на такую высоту, которая открыла горизонты Православия?
Об Андрее Тарковском написано множество книг и у нас, и за рубежом. В них говорится об изобразительной манере режиссера, звуке, цвете, других свойствах его киноязыка. Написано немало и научных монографий о творчестве режиссера. Но большинство этих книг, порой и хороших в научном плане, предназначено для узкопрофессиональной аудитории. И написаны они языком, свойственным трудам такого рода. В них редко говорится о духовной сути фильмов Тарковского. А если и говорится, то в русле тех философских концепций, которые выстраивают авторы. Порой эти концепции искусственно пристраиваются к фильму, хотя, по сути дела, никакого отношения к проблематике «Андрея Рублева» не имеют. Есть и устойчивые заблуждения в трактовке основных идей фильма. А то и фактические неточности.
Чтобы избежать этих ошибок, по моему глубокому убеждению, следует показать тот духовный путь, по которому прошел Андрей Тарковский ко времени создания фильма и в ходе работы над ним. Ведь это и есть тот фундамент, на котором строится творчество художника, будь он композитор, писатель, живописец или кинорежиссер.
Кроме того, анализировать фильм надо по законам художественного творчества, а не по тем «концепциям», взятым у философов или искусствоведов, даже очень знаменитых и популярных в научной среде.
Есть и еще одно обстоятельство, о котором надо сказать, когда речь ведется о таком художнике, как Андрей Тарковский, которого сегодня по праву называют великим кинорежиссером.
Это обстоятельство неземное, надмирное, которое не может объяснить наука, но объясняет религия.
Вот, к примеру, в фильме «Сталкер» камера рассматривает предметы, залитые водой: медицинский шприц, часть триптиха из Гентского собора с образом Иоанна Крестителя, потом мы видим отрывной календарь, на котором дата – 28 декабря. А в ночь с 28 на 29 декабря Андрей Тарковский скончался.
«Совпадение!» – скажут атеисты.
Но вот при съемках фильма «Жертвоприношение» Тарковский долго не может найти место, где снять людскую панику после атомной атаки. Выбирает, к удивлению группы, обыкновенный подземный уличный переход в Стокгольме. И именно напротив этого самого обычного перехода, у кинотеатра, несколько позже был убит любимый шведами премьер-министр Улоф Пальме. И убийца стоял на том самом месте, где была установлена кинокамера.
Опять совпадение? Но такие «совпадения» есть и в «Андрее Рублеве». Так, может, это что-то другое? Промысл Божий, как говорят верующие люди?
Приведу лишь один отрывок из переписки с братом в те годы, когда снимался фильм, чтобы показать, что именно Промысл Божий, как мы поняли с братом потом, сказался в выборе его на главную роль и во всей последующей его судьбе и в кино, и в жизни.
Письмо Анатолия Солоницына
Вот что писал брат нам с женой в первые дни перед съемками весной 1965 года:
«Маленькие мои!
Вот я уже десять дней в Москве. Брожу по музеям, Кремлю, соборам, читаю интересную литературу, встречаюсь с любопытными, талантливыми людьми. Подготовка. Съемки начнутся 24–26 апреля во Владимире (сцена с Бориской – финал картины). Как все это будет, не знаю. Сейчас мне кажется, что я не умею ничего, ничего не смогу, – я в растерянности. Меня так долго ломали в театре, так долго гнули – видимо, я уже треснул. Я отвык от настоящей работы, а в кино, ко всему, еще особая манера. Слишком много сразу навалилось на мои хилые плечи. Я не привык носить столько счастья, носил всегда кое-что другое.
Ну, посмотрим!»
Представьте: никому не ведомый провинциальный артист приезжает сам, по своей воле, на «Мосфильм», находит киногруппу «Андрей Рублев» и говорит, что хочет сыграть главную роль. Просит провести кинопробы.
Но они уже закончены. На главную роль, после долгих исканий, утвержден талантливый Станислав Любшин. А тут вдруг является странный провинциал и говорит, что прочел в журнале «Искусство кино» сценарий, и он его так впечатлил, что с той поры он не находит себе покоя. Вот и приехал.
Сделаны фотопробы – скорее для того, чтобы отвязаться от странного человека. Потом кинопробы. Одна, вторая, третья…
Режиссер говорит, что он наконец нашел того артиста, которого искал. Весь худсовет против Анатолия Солоницына. Тогда Андрей Тарковский вызывает консультанта фильма молодого реставратора Савву Ямщикова и раскладывает перед ним все фотопробы актеров. Спрашивает: «Кто из них Рублев?»
Ямщиков показывает на фото Солоницына, и Тарковский убеждается, что сделал правильный выбор. Идет на острый конфликт, спорит даже с многоопытным Михаилом Роммом, который считает, что Солоницын испортит фильм. Но Тарковский стоит на своем.
Договариваются с актером так: если первую съемку он «завалит», его снимут с роли. А эпизод – финальный, самый главный в фильме.
Вспомним этот эпизод.
Подросток Бориска, упавший в грязь, после того как зазвонил колокол, который он отлил, вовсе и не зная «секрета колокольной меди», который якобы завещал ему отец: все мастера вымерли от холеры, и князь вынужден поставить мальчишку старшим в артели. Если колокол не зазвонит, Бориску ждет смерть.
Но колокол звонит! Преподобный Андрей подхватывает мальчишку, который теперь никому не нужен, на руки, утешает и, нарушив обет молчания, говорит:
– Ну что ты, что ты… Такой праздник для людей устроил, а еще плачет. Пойдем по Руси: ты колокола лить, а я иконы писать.
Готовясь к съемке, Анатолий перетягивает горло шарфом, так как голос у героя должен быть надтреснутым после долгого молчания. Он дал обет молчания и вот впервые заговорил.
Готовясь к съемке, Анатолий месяц не произносит ни слова: Андрей Рублев ведь дал обет молчания
Анатолий больше месяца молчит, не произнося ни одного слова.
Тарковский в ужасе: ведь Анатолий мог навсегда потерять свой голос! Но в душе и рад: Солоницын действительно готов все совершить ради этой роли, которую он понимает как дело своей жизни.
Увольняется из театра, все время находится в киногруппе, даже когда нет съемок, – чтобы постоянно находиться в атмосфере, которая нужна для роли.
Между актером и режиссером завязывается дружба. Она продолжалась почти 20 лет – до безвременного ухода Анатолия Солоницына.
Первые дни съемок. Андрей Тарковский и Анатолий Солоницын. Осень 1965 г.
Первые дни съемок. Андрей Тарковский и Анатолий Солоницын. Осень 1965 г.
Сокровенный смысл фильма оказался выше всех деклараций и даже намерений автора. Ведь всюду Тарковский говорит, что он снимает фильм о великом художнике, который в тяжкое для России время создает гениальные картины. Фильм будет не биографический, а поставит проблему «художник и время».
Тарковский хотел снять картину о художнике, а снял – об иконописце
Но результат получается совсем иным. Потому что он создает фильм об иконописце, которому дарован Господом дар через икону – «окно в небо» – выразить невыразимое: в образе Трех Ангелов явить миру Господа Вседержителя.
Недаром на одной из икон преподобный Андрей Рублев изображен пишущим икону, а за его спиной – Ангел, который водит его рукой.
Удивительно!
Герой фильма Бориска не знает секрета колокольной меди, но ставится во главе артели колокольных дел мастеров и отливает чудо-колокол.
Никому не ведомый провинциальный актер из Свердловского театра драмы почему-то, вопреки единогласному мнению худсовета, который выступил против него, утверждается на главную роль.
И, рискуя и голосом, и здоровьем, готовый жизнь отдать, лишь бы воплотить образ иконописца на экране, создает образ Преподобного.
Андрей Тарковский вопреки всему идет к воплощению замысла, который чувствует душой, а не головой. И по ходу съемок, потом монтажа, потом поправок делает совсем не то, что требуют от него киноначальники, а следует тайной, только ему ведомой логике, которая есть в судьбе не художника, а избранника Божиего.
Через страдания воплощает замысел не человеческий, а Божий.
А как пробился сценарий к тому, чтобы стать фильмом?
Леонид Николаевич Нехорошев
Главный редактор «Мосфильма» Леонид Николаевич Нехорошев был на стороне авторов. Но как помочь им? Ведь надо было утвердить его и у генерального директора студии, а затем и в Госкино.
А над этими начальниками стояло и высшее руководство – ЦК КПСС и его отдел культуры. Любой «промах» тут же карался: начальники, управляющие кинематографией, лишались кресел.
Заместителем заведующего отделом культуры, непосредственно занимающимся вопросами кино, был Георгий Иванович Куницын. Он прочел текст и встал на сторону авторов, понимая, что перед ним сценарий, который может стать выдающимся фильмом. И стал думать, как же облегчить прохождение сценария, чтобы его можно было запустить в производство.
И предложил опубликовать сценарий в журнале «Искусство кино»! Ведь опубликованный сценарий уже становится достоянием всей кинематографической общественности.
И генеральный директор «Мосфильма» издает приказ о запуске картины в производство.
Г.И. Куницын был членом Союза писателей, членом Союза журналистов СССР, автором многих статей и научных работ. Именно благодаря ему сценарий был включен в план «Мосфильма» и разрешен к производству. Андрей Арсеньевич называл Куницына своим первым помощником в деле выпуска «Андрея Рублева».
Некоторые кинокритики иронически, даже ернически пишут о Куницыне как чиновнике, который поплатился за слишком усердное продвижение сценария и защиту уже готового фильма.
Георгий Иванович Куницын
Да, Георгий Иванович действительно был уволен с работы, когда фильм был закончен. Руководство из ЦК и Комитета по делам кинематографии распорядилось положить фильм «на полку» – то есть отправить его в архив как фильм с «идеологическими просчетами», противоречащими политике партии. Но ведь Г.И. Куницын понимал, какую ответственность он берет на себя и что ему будет вменено начальством. Он боролся за фильм, не думая о своей карьере, жестких мерах, которые будут приняты по отношению к нему. Ему важно было, чтобы фильм состоялся и был показан народу, – вот о чем он думал прежде всего.
И потому вспомнить о нем можно только добрым словом.
И сказать о том, что и здесь виден Промысл Божий.
Сами того не сознавая, создатели фильма явили миру Троицу нераздельную и животворящую – созданную Андреем Рублевым на века.
Ведь это творение Преподобного стало, по выражению выдающегося богослова отца Павла Флоренского, еще одним доказательством существования Бога.
Показательны и свидетельства тех, кто близко знал Андрея Арсеньевича, – родных, друзей-кинематографистов. Они говорят о смысловой и духовной составляющей фильма, а не о «приколах» и обстоятельствах интимной жизни, которые сегодня охотно тиражируются многими авторами. Но для этого надо проводить не «графологическую экспертизу», как это было сделано в одной из передач, посвященных юбилею фильма, а говорить о духовной жизни режиссера, чтобы стала понятной «жизнь и судьба» его фильма на фоне того, что происходило и происходит в нашей стране и мире. И почему «Андрей Рублев» оказался выше политических и идеологических пристрастий «левых» и «правых».
Вот как фильм оказался за границей.
Стране нужна валюта, и «Андрей Рублев» вкупе с другими фильмами продается одной из зарубежных фирм.
На съемках фильма «Андрей Рублев»
На съемках фильма «Андрей Рублев»
Есть показательное свидетельство о премьере «Андрея Рублева» в Каннах одного из руководителей «Совэкспортфильма» – профессора ВГИКа О. Тейнишвили:
«Подступы к Дворцу были забиты желающими попасть на просмотр. Люсьен Сория прохаживался между журналистами и кабинетом Фавра Лебре, улаживая возникающие конфликты. К утру в Канны съехались представители французской, итальянской, испанской, немецкой, швейцарской прессы, аккредитованные журналисты США, Южной Америки, Англии, Скандинавских стран, Японии, а также стран “социалистического лагеря”. Стоял многоязычный гул. Вместить всех желающих на два запланированных сеанса не представлялось никакой возможности. И тогда я попросил Алекса Московича, чтобы он договорился с Фавром Лебре о показе еще двух сеансов на второй день, в воскресенье.
Перед первым сеансом дирекция фестиваля объявила по городскому радио и телевидению, что фильм “Андрей Рублев” будет дважды показан и на второй день. Это объявление сняло накал страстей. И все же в зале негде было упасть и гвоздю. Сидели в проходах, на лестницах, на сцене. Я наблюдал за залом в течение демонстрации фильма. Такого напряжения зрителя, и зрителя весьма специфического, избалованного всеми чудесами кинематографии, я ни до, ни после никогда не видел. Когда закончились кадры с иконостасом и гарцующими жеребцами на зеленом лугу, начался шквал оваций, слышались восклицания: “фантастике”, “жениаль”, “формидабль”, “белиссимо”, “грандиозо”…
Я ждал хорошего приема, но такого?! Дух перехватывало от радости, от восторга. Алекс Москович и Сержио Гамбаров, не стесняясь, плакали. Да, бывают в жизни людей минуты откровения и счастья. И такое с нами случилось благодаря рождению на белый свет фильма Андрея Тарковского. Вечером, на втором сеансе, все повторилось. В воскресенье число желающих попасть на фильм увеличилось. Съехались почти все отдыхающие Кот-Дазюра. Вся вечерняя пресса вышла в субботу с короткими, но восторженными сообщениями о фильме. В воскресных французских, английских, итальянских, испанских, немецких газетах и в прессе других стран фильму “Андрей Рублев” были посвящены подвалы и полосы. И только пресса Советского Союза молчала, несмотря на вальяжное пребывание в Каннах корреспондентов “Правды”, “Известий”, “Литературной газеты”. А в наши дни, спустя долгие годы, все они весьма осмелели и стали писать о своем “героическом участии” в судьбе фильма “Андрей Рублев”…
Вернувшись с фестиваля в Париж, я тут же подвергся натиску телефонных звонков из Москвы. Теперь руководящие указания сыпались на предмет премьеры фильма в Париже. И смешно – руководителям Кинокомитета и в голову не приходила мысль об утере малейших прав на фильм после его продажи фирме “ДИС”. Пришлось посылать телеграмму о том, что мы не вправе запретить фирме выпуск фильма в Париже. И сможем получить такое право… лишь после уплаты миллионов в валюте за разрыв договора и за неустойку. Но эта телеграмма осталась непонятной для руководства Кинокомитета. Оно продолжало неистово посылать мне устрашающие указания по недопущению премьеры “Андрея Рублева” в Париже. И смешно, и горько! В своем стремлении выполнить указание ЦК КПСС руководители Кинокомитета теряли понимание реальности: к французской фирме ЦК КПСС и наш Кинокомитет не имели никакого отношения.
В конце лета состоялась премьера фильма “Андрей Рублев” в парижских кинотеатрах “Кюжас”, “Елисей-Линкольн”, “Бонапарт” и “Студио Распай”. Фильм демонстрировался в этих кинотеатрах на 300–450 посадочных мест с аншлагом в течение всего года. Успех у зрителя и у прессы описывать нет смысла…»
Арсений Тарковский и Анатолий Солоницын
Знал ли Тарковский об этом ошеломляющем успехе своего фильма? Знал, хотя и отрывочно, из переводов французских статей, которые попадали ему в руки.
И тем мучительней для него было переносить те унижения, сознательные проволочки с выпуском картины на экраны в родной стране. Тем более с его характером – жестким, независимым, но глубоко ранимым, защищенным лишь внешним спокойствием при тяжелых ударах власти.
Тем не менее он не был врагом советской власти, не был диссидентом, как стараются его представить некоторые авторы. Он старался быть выше политики и в жизни, и в творчестве, сторонился тех, кто писал «романы с направлением», по выражению Ф. Достоевского. Его интересовали проблемы жизни и смерти, места человека в жизни, то есть вопросы сущностные, религиозные. Власти понимали это скорее интуитивно, чувствуя в нем «не своего человека», а чужака, который старательно прячет свою «идеалистическую философию». Да, талантлив, да, умен, но слишком самоуверен, рано зазнался, надо его «обломать», заставить снимать правильные, идеологически «выдержанные» фильмы.
Чтобы прояснить свою позицию, Андрей Тарковский решает написать письмо Л. Брежневу. Но и после этого мытарства режиссера не заканчиваются. Как уже говорилось, фильм вышел «ограниченным показом» только через пять лет – в 1971 году.
Как же и здесь не подумать о том, что только через страдание лежит путь к спасению души! Об этом и говорит фильм.
Вспомним финал картины, который идет после эпизода с Бориской, описанного выше.
Фильм черно-белый, но последняя его часть, где показаны иконы Рублева, – цветная. И перед изумленным зрителем возникает чудо – «Праздничный чин» из Благовещенского собора в Кремле, «Шествие праведников рай» из Успенского собора во Владимире, бессмертная «Троица» и наконец образ Спасителя. Звучит вдохновенный хорал, звучит гимн во славу Божию, во славу Творца Вседержителя.
Но и это еще не конец.
На экране появляется образ Спасителя. Божественная музыка прерывается грозовым ударом. Молния озаряет лик Христа. Как после распятия и смерти на Голгофе, как сказано в Евангелии, гремит гром, и завеса разодралась. Но в фильме на землю обрушивается не ливень, а теплый дождь. Он мягко шумит, стекает по листьям деревьев у излучены реки. Здесь же мирно пасутся кони, изредка сбрасывающие с себя капли дождя. Вот она, краса земли моей.
И только после этого аккорда фильм заканчивается.
***
Так сложилась судьба фильма «Андрей Рублев».
Он потому и не стареет и всегда будет новым для последующих поколений, потому что в высокой художественной форме показывает, как на Руси был явлен миру Христос Спаситель.
Надеемся, что вам понравилась статья про фильм Тарковского об искусстве иконописца Андрея Рублева. Оставайтесь с нами на портале общения и самосовершенствования и читайте другие полезные и интересные материалы на эту тему!